Кажется, мы потерялись среди этого сонма изваяний. Памятники на набережных, памятники в переулках, и в каждом сквере, и у церковной ограды, к каждой сотне старых — по десятку новых: ходи учтиво, задрав голову, да читай таблички. Иной раз мнится, будто тяжеленные глыбы, одна массивнее другой, понадобились затем лишь, чтобы удержать страну на "ветру истории" — не улететь бы ей прочь подобно вороху старых газет. Впрочем, их меняют так часто, эти глыбы, что дело похоже на забаву: как если бы, играя с судьбой, Россия все кидала да кидала камни среди своих скверов и оград — и вновь подбирала их проворной рукой после неудачного броска.
И все это — и Грозный, и Сталин, и даже Маннергейм — выглядит слишком спонтанно и местечково, как самодеятельность в любительской лиге. Так разные фонды клепают собственные "ордена" и вешают их друг дружке на шею — при полнейшем верховном молчании.
Эта царственная немота, с разведенными руками Дмитрия Пескова, с его недоуменным взглядом, одинаково звучит и когда Сталина ставят, и когда Сталина сносят. В молчании того, кто воплощает собой волю "восьмидесяти шести процентов", одни угадывают скрытую отмашку: "Началось!", иные же — всеядность, когда хоть Грозный, хоть Маннергейм — все едино. Кому-то и вовсе чудится, что безмолвие Кремля сравни уже безмолвию бронзы — когда место в энциклопедии обеспечено, а на кону стоит выживание нации в ядерном апокалипсисе, не особо различаешь, со шпорами ли очередной Командор или без. Камень и камень, а вот, поглядите лучше — живые лошадки кушают на заре, вот где чудо-то Господне…
Выкроенное для лошадок время — это и правда чудесно, но в случае с Грозным и Сталиным самоустраненность государства порождает грызню и стычки. Общество немедленно распадается на осколки — патриотов и либералов, красных и белых, западников и славянофилов, "романовых" и "рюриковичей", нестяжателей и иосифлян… Тишина сменяется какофонией брани: все опять ополчаются против всех.
Послушайте: памятник Грозному должен стоять в Кремле — иначе царь так и останется лишь "основателем Орла". А Сталину — как минимум в Сталинграде. И открывать оба монумента должен Путин — как консенсусный лидер и воплощенная нацидея сопротивления мировому хаосу.
Мало консенсуса по Грозному? Стыдно ставить царя в Кремле? Понятно, ведь двести лет подряд пропаганда трубила про него: душегуб! И пока в головах миллионов сидит это стойкое убеждение, они будут видеть в орловской статуе увековечивание душегуба. И делать выводы — в первую очередь, о стоящей в сторонке власти. Если этот момент не совсем ясен, то случай с Маннергеймом объясняет всё еще проще: вы-то, может, и ставили памятник дореволюционному герою, вот только народу ближе и важней совсем другая история.
