– О чем ты задумалась, милая моя Жозефина?
Она ничего не ответила. Он взял ее руки в свои.
– Ну, тогда скажи, что ты чувствуешь?
Когда он вдыхал, до нее доносился слабый звук, который издавал кожаный ремень его портупеи от движения по плечу; она ощущала на себе его добрый, уверенный взгляд; она чувствовала, что его гордая душа живет славой, подобно тому, как другие довольствуются лишь безопасностью; в его сильном, мягком и убедительном голосе ей слышался звон шпор.
– Я совсем ничего не чувствую, – ответила она.
– Что ты хочешь сказать? – Он был ошеломлен.
– Ах, помоги же мне! – воскликнула она. – Помоги мне!
– Я не понимаю, о чем ты?
– Поцелуй меня еще.
Он поцеловал ее. На этот раз он не стал ее отпускать и посмотрел ей в глаза.
– Что ты хотела сказать? – спросил он. – Что не любишь меня?
– Я ничего не чувствую.
– Но ведь ты в меня влюбилась!
– Я не знаю.
Он отпустил ее. Она ушла на другой конец комнаты и села.
– Я не понимаю, – сказал он через минуту.
– Я считаю, что ты – совершенство, – сказала она, и ее губы дрогнули.
– Но у тебя не… у тебя не замирает сердце?
– Ах нет, еще как замирает! Я весь вечер волновалась.
– Тогда что же с тобой, милая?
– Я не знаю. Когда ты меня поцеловал, мне захотелось рассмеяться. – Ей было очень тяжело это сказать, но помогла ее отчаянная внутренняя честность. Она увидела, как изменился его взгляд, и заметила, что он чуть-чуть отодвинулся от нее. – Помоги мне! – повторила она.
– Помочь тебе? Как? Скажи что-то более определенное. Я тебя люблю; я думал, что, возможно, и ты меня любишь. Вот и все. Если я тебе не нравлюсь…
– Но ты мне нравишься! У тебя есть все – у тебя есть все, что я всегда хотела!
А ее внутренний голос продолжил: «Но у меня ведь все уже было!»
– Да ты просто меня не любишь!
– Мне нечего тебе дать. Я совершенно ничего не чувствую.
Он резко встал. Он почувствовал, как ее безбрежное и трагическое безразличие заполнило комнату, и тогда в нем тоже родилось равнодушие, и многое из того, что было у него внутри, тут же куда-то улетучилось.
– Прощай.
– Разве ты мне не поможешь? – рассеянно прошептала она.
– Как, черт возьми, могу я тебе помочь? – с гневом ответил он. – Ты ко мне равнодушна. Ты не можешь этого изменить, но и я тоже этого изменить не могу. Прощай!
– Прощай.
Она очень устала и легла ничком на диван, с ужасом осознав, что все, что она слышала раньше, правда. Нельзя одновременно и тратить, и иметь. Любовь всей ее жизни стояла прямо перед ней, но, взглянув в свою пустую корзину, она обнаружила, что у нее не осталось для него ни единого цветка – ни единого! Спустя некоторое время она расплакалась.
