— То есть, ты даже не сомневаешься, что у меня есть его фотография?
— Вот нисколечко, — усмехнулась Лейба. — При таком-то страстном к нему отношении.
— Сейчас найду. — Катя полистала фото на телефоне. — Во! Вот он мой Димочка. Божище!
— Едрит-мадрит! Красивый. А что он?..
— Спит.
— А ты?
— И я… почти…
— Ну-ну-у, — певуче растянула Алёна и захохотала.
<К друзьям Катерина так и не заехала, потому что поздно вернулась от брата. Решила ограничиться телефонным звонком и как раз болтала с Вероникой, когда позвонил Крапивин. Она, само собой, сразу обрубила подругу и переключилась на Диму.
— Да, Дима.
— Добрый вечер, моя милая и нежная Катрин.
— Ах! — громко вздохнула в трубку Катя. — Дима, ты слышал грохот? Это я упала от твоего радушия.
— Катрин, аккуратнее, не заставляй меня волноваться. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
— Приятно слышать, — серьезно сказала она. И, как ни крути, ни отрицай, а в груди от его слов сладко защемило.
Дима, кажется, усмехнулся.
— Я правду говорю. Волнуюсь. Переживаю, как ты.
Она чуть было не ляпнула, что, если так сильно переживал, почему не позвонил до своего отъезда, но остановила себя.
— У меня сегодня был день тяжелый, голова невозможно болела, — призналась вместо этого.
— Нужно было выпить таблетку. Не надо терпеть головную боль, нужно сразу пить обезболивающее.
— Я пила, оно не справилось. Еще Алёнка наша в аварию попала, вот я вместо сиделки там у нее была, у Вани. А она такая бледная и болезненная, я все думала, как грохнется сейчас в обморок, что я с ней делать буду.
— Да, Ваня мне сказал. Он переживает очень. Я бы тоже инфаркт себе сразу заработал.
— Если бы твоя Адочка в аварию попала? — с усмешкой уточнила Катя, тут же пожалев о своих словах. Готова была себе язык откусить от досады, но назад их не возьмешь.
С этим Катерина не могла справиться. С чем угодно, только не со своей ревностью. Агата для нее что красная тряпка для быка. И Катя никак не могла научиться гасить в себе это зло. А как тут научишься, когда за год этого наелась. Она болезненно, остро ревновала Крапивина. Иногда ей казалось, что она его самого уже ненавидит лютой ненавистью.
Дима молчал, и, наверное, это было хорошо.
— Дима? — позвала Катерина.
— Говори-говори, я слушаю, меня тут отвлекали.
— Я говорю, что лифчик у тебя забыла.
— Надеюсь, ты не сильно переживаешь по этому поводу. А то забрать тебе его удастся не скоро. Я только в конце октября смогу приехать. Самое позднее — начало ноября.
