Матвей подошел к двери – крыльцо вошло в землю так, что он скорее вспомнил, что оно тут когда-то находилось, нежели ощутил ногами, – и постучал.
Никто не ответил.
Он постучал сильнее – а потом пятерней толкнул дверь.
Та скрипнула и отворилась.
Матвей сделал было шаг в темноту – но тут же ему в грудь ткнулось что-то острое и твердое, выпихнув обратно.
– Сгинь, – свистяще прошипели. – Я тебя не приглашала.
Откуда-то появился и качнулся слабый свет – и в неровном пламени свечи Матвей разглядел стоявшую перед ним старуху. Ее седые волосы были распущены, свисая неопрятными космами, белая ночная рубаха не скрывала костлявого изможденного тела, а длинный артритный палец упирался в грудь Матвею прямо напротив сердца.
– Вы кто? – опешив, спросил он и оттолкнул ее руку. – И где дед?
Старуха молчала, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Зато пальцы на ее левой руке, казалось, жили своей особой жизнью – они тряслись и сжимались, складываясь в какие-то замысловатые и подчас даже неприличные фигуры.
– Где дед? – повторил Матвей. – Ефим Иваныч, лесник бывший. Я Матвей, внук его, неделю назад писал, что приеду.
Сердце сжалось. Неужели дед умер? Или попал в больницу? Но что тогда здесь делает эта старуха?
– Дед? – Бабка пожевала сморщенными губами. – Нет здесь никакого деда.
– Умер? – пискнул Матвей.
– Умер, – сухо сказала та, закрывая дверь.
Эй, так не пойдет! Матвей рывком подставил ногу в уменьшающуюся щель.
– Погодите, – быстро забормотал он. – А когда он… умер?
– С месяц как, – процедила старуха, дергая дверь.
– Погодите-погодите, – Матвей взялся за край и медленно, но упорно потянул дверь на себя. – Как с месяц? Он мне десять дней назад писал, что все в порядке. И это был его почерк – я-то знаю. Так когда он умер? Или вы мне врете?
– Пошел прочь! – Старуха дернула дверь с остервенением. – Я тебя не приглашала!
Матвей разозлился.
– Значит, так, бабуля, – отчеканил он. – Мне плевать, кто вы, но я отсюда не уйду. Так-то по закону эта жилплощадь мне перейти должна. Так что если дед умер, то я тут хозяин.
Старуха затихла, перестав тянуть дверь.
– И если не умер, – намекнул Матвей, – то я тоже имею на нее некоторые права. И думаю, побольше, чем вы. Так что я не уйду. Как минимум, до утра.
Дверь приоткрылась – ровно настолько, чтобы туда мог прошмыгнуть человек. Старуха выглянула, обвела быстрым и внимательным взглядом ночной лес за спиной Матвея, скользнула по его лицу, скривилась и буркнула:
