Пятьдесят долларов… Он предлагал мне десять сеансов, значит, рассчитывал на мне нажить пятьсот долларов. Может быть, зря я думаю о заговоре? Это вполне могло оказаться тонким психологическим расчетом — запугать меня, чтобы заставить выложить денежки. Какой нормальный человек откажется отдать последнее, если его близкому грозит страшная опасность, пусть даже призрачная? Гениальный ход — надавить на мое чувство вины, а какая женщина моего возраста не виновата в чем-то перед матерью? Видно, Владимир Петрович не такой уж сумасшедший, как мне показалось с первого взгляда.
— Как весело было сегодня в «Компике» и как плохо заканчивается день… Может быть, заедем куда-нибудь, посидим? Скучно, господа… — предложила Виолетта. Глаза ее смотрели куда-то в сторону, руки нервно сжимали ремешок сумочки.
— Нет, завезите меня, пожалуйста, домой. Я устала.
Я действительно устала, и еще мне надо было подумать. Сегодняшняя игра в мафию навела меня на кое-какие мысли. Если я хочу остаться целой и невредимой и при этом не сойти с ума от страха — чувства, доселе мне малознакомого, надо было действовать. И за этот вечер я продумала три возможных варианта, как и с чего начинать. Засыпая, я решила приступить к выполнению своих планов прямо с завтрашнего утра. Но все задумки вылетели у меня из головы, когда в три часа ночи меня разбудил телефонный звонок. Срывающимся голосом Николай Ильич сообщил мне, что Виолетта в реанимации.
СКОЛЬКО НЕПРИЯТНОСТЕЙ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ В ОДИН ДЕНЬ
Следующие сутки мне показались сплошным кошмаром. Приемное отделение обычной городской больницы «Скорой помощи», суета, стонущие пациенты на носилках, врачи в несвежих халатах с красными от бессонницы, воспаленными глазами… Тут же, в углу, на грязном кафеле копошились две подозрительные личности, все в крови, — это наша доблестная милиция подобрала двух жертв пьяной драки и привезла их вместо вытрезвителя в больницу, от греха подальше. Но оказать им первую помощь все равно было невозможно — при приближении санитара или медсестры они возбуждались, размахивали руками и выкрикивали сквозь зубы нечленораздельные угрозы. Их так и оставили валяться до тех пор, пока не протрезвеют.
Именно в этом чистилище я и встретилась с ошарашенным Николаем Ильичом. Когда наконец, с трудом поймав машину, я добралась до больницы, было уже полпятого утра. Николай Ильич, рядом с которым стоял неизменный Витя, пытался пробиться через заслон из трех медсестер и дежурного врача, требуя, чтобы его пропустили к жене, но не тут-то было. В больнице свои правила — в реанимацию посетителей не пускают. Я оттащила Аргамакова в сторону, усадила его на обитую клеенкой кушетку рядом с рыдающей девушкой и сама отправилась на переговоры с обозленным врачом, который, как выяснилось, дежурил уже вторые сутки подряд. Он уселся за телефон, и наконец мы узнали, что состояние Виолетты средней тяжести.
