«Ага! Вот ты где, предатель, словами своими принесший мне горе! Ты и теперь подсматриваешь за мною?! Будь же отныне зловещей и никому не милою птицей!»
И богиня брызнула в меня темной водой из купальни.
Несколько капель, попав на тело мое, совершили странное в нем превращение. Вся кожа покрылась желтыми и черными перьями; закруглилась голова; крючковатый клюв занял место носа и рта; на укоротившихся ногах выросли кривые железные когти, а руки стали длиннее, обросли мягким пухом и сделались крыльями. Одних лишь глаз не могла она ничем заменить, так как глаза мои были полны только ею.
Чтобы скрыть стыд мой и, опасаясь насмешек, я улетел из темного Тартара и стал лесной нелюдимой птицей… Но на поверхности земли мне стало скучно без моей жестокой, но прекрасной богини, и я, после долгого отсутствия, вернулся обратно в царство молчания. Там я застал не одну перемену.
Привыкнув быть царицей в Эребе, Персефона перестала стремиться уйти навсегда от супруга. Наш повелитель вовсе не так суров, как думают люди, и не препятствовал ей бывать по временам на земле. Он не поссорился с Персефоной даже тогда, когда она стала преследовать его бывших любовниц и обратила в траву нимфу Менту. Зевесова пылкая кровь бурлила в нашей царице, и скоро она увлеклась сошедшим в Тартар возлюбленным Афродитою прекрасным Адонисом. Я зорко следил следил за богиней и, осторожно скрываясь, с болью и наслаждением в сердце не пропустил ни одного их свидания.
Но не перестававшая любить сирийского юношу давняя соперница нашей царицы, выпросив у отца, чтобы тот вернул Адонису жизнь, потребовала его у Персефоны обратно. Гордая дочь венчанной колосьями Деметры не пожелала его отдавать Афродите, и спор их кончился тем, что Зевс приказал Адонису проводить по полугоду поочередно во власти у обеих богинь.
Не успокоясь на этом, наша царица покидает зачастую Эреб, чтобы и на земле увидеться с прекрасным сыном Кинира, когда Афродита случайно бывает в отлучке… Как верный раб, и я лечу следом за нею, ибо глаза мои никогда не могут насытиться зрелищем золотистоволосой царицы теней. Сегодня Персефона исчезла еще до наступления сумерек. Ревность моя заставила меня вылететь следом за нею и сбила с верной дороги, ибо свет солнца мешает мне видеть. Песни твои, в которых ты упоминал о Персефоне, привлекли меня в эту долину… Укажи мне, певец, в какой стороне находится Сирия, ибо там тайно увидится с возлюбленным царица.
— Лети в сторону месяца, — ответил Орфей. — Достигнув моря, направь свой полет налево, вдоль берегов, пока не услышишь гимнов в честь Адониса… Да будут мойры благоприятны к тебе.
