Стражники повели его вниз, разгоняя факелами тьму. Элиф услышал стоны, приглушенные молитвы и ужасные сипы. Повсюду разило человеческим дерьмом.
Лестница завернула и снова повела вниз, в большие природные пещеры, переходящие в тоннели с черными зевами.
В темноте угадывалось что-то живое. Должно быть, здесь внизу сидело не меньше тысячи человек, хотя места хватало только для половины. Здесь никто не ел виноград, узники были прикованы к полу короткими цепями. Они моргали от света факелов, некоторые были такими бледными, словно личинки, живущие под камнем, некоторые пока еще выглядели вполне здоровыми. То тут, то там в оковах лежали мертвецы, истлевшие до костей, которые до сих пор прижимались к живым, лежавшим рядом с ними.
– Кровавый дождь льется… – Элиф был уже не совсем здесь, его сознание освобождалось от оков человеческой плоти. Он уже говорил вслух, не замечая того.
Один стражник сказал что-то другому. Тот поглядел на Элифа и пожал плечами.
– Построен ткацкий станок,
вдаль распростерт,
смерть предвещает.
Тянет челнок
уток человеческих судеб.
Основа суровая,
из копий валькирий,
сплетется с кровавым утком.
Слова грохотали в ушах Элифа, словно кровь. Стражник зажал ему рот рукой, отчего человек-волк должен был притихнуть. Но он не замолчал:
– Мы соткем ткань из копий.
Мы соткем ткань из копий.
Мы соткем ткань из копий.
Элиф раскачивался вперед-назад, застыв на месте. Один из стражников засмеялся. Тюремщик с кустистой бородой усмехнулся, взял кандалы и по-видимому отпустил какую-то непристойную шутку, потому что его товарищи зашлись от хохота. Элифу было наплевать на все это.
Песнь продолжалась:
– Кровавые тучи
сгустились на небе,
девы смерти поют…
Руки и ноги у Элифа сделались гибкими и пружинистыми. Песня растекалась по сознанию, пробуждая в нем волка, заглушая все человеческое, пока от человека не остались одни лишь слова.
Тюремщик протянул руку, чтобы снова заткнуть ему рот, но в том уже не было нужды. Слова сами прекратились, когда все человеческое смыло с волкодлака, унесло, словно цветок течением реки. Жестоким ударом головы он размозжил стражнику нос, раздался глухой стук, как будто топор мясника опустился на колоду. Ноги стражника подогнулись. Он осел на пол, хватаясь за человека-волка, но вместо опоры получил удар коленом в лицо. Тюремщик завалился на спину, голова его с влажным чавканьем ударилась о камни. Остальные стражники выхватили мечи, но выронили факел, который замерцал на полу и едва не погас.
