— Прими и освяти нашу первую жертву, тетю Пальмиру!..
— Не убивал я тетю! — закричал Пафнутий. — В руках своих, о Астрал, согрей невинную и чистую душу тети Пальмиры, — не обращая внимания на мужа, стрекотала Люси. — Повторяй за мной, Влад!
Люси взмахнула двумя руками: — Я клянусь, о Астрал, жертвовать тебе всехда самым невинным и чистым, шо отыщу в этой изхаженной вселенной!..
И Пафнутий, увидавший замаячившего на облаках Астрала с тетей Пальмирой на руках, повторил с ужасом слово в слово клятву Люси.
Астрал дослушал их и поплыл с облаками на запад доедать душу тети Пальмиры.
— А теперь! — Люси крутанулась на стульчаке и, вонзившись с разворота в рояль, стукнула по клавишам:
— Вот оно, время Реквиема. Первой Астральной жертве посвящаю!
И она погрузилась в сочинение. Пафнутий, одуревший, с раскалывающейся головой, подошел к Люси, положил ей руки на плечи и торжественно проговорил:
— Возьми мои стихи. — А, вот это верно, — сообразила мгновенно Люси. Это верно! — А я должен ехать на погребение! — докончил он в пустоту, и, выйдя, захлопнул Люси, погруженную в дикую какофонию будущего шедевра.
* * *
Подруга сидела в чебуречной и уписывала сочные хрустящие треугольнички. Между столов ходила толстая баба в засаленном на брюхе белом халате и смахивала на пол вонючей тряпкой остатки пищи.
— Молодой человек, поторопитесь, мы закрываемся, — категорически и совершенно без интонации проговорила она в воздух.
«Ой, быдло!» — думала, съеживаясь Подруга. — Ну, быдло! Когда уже вас всех приподнимет над землей, да прихлопнет!»
Дверь с ужасным грохотом стали ломать. — Ты чего, с катушек съехал! Заорала баба такому же толстомордому, который барабанил в дверь. — Не видишь, закрыто?!
Толстомордый, колотя с неистовством по стеклу, орал:
— Пустите хлеба купить! — Ничего уже нет. Съели все! — безапелляционно врала баба. — Иди, иди отсюда, алкаш несчастный! Видите, молодой человек, как вы народ смущаете. У них хлеба нет, а вы свежие горячие чебуреки тут у всех на виду…
Подруга молча допила компот, вытащила носовую простынь, утерлась, и, грациозно заспешив к дверям, отчетливо произнесла:
— Ну и быдло же, прости, Господи. Вот быдло! Она сплюнула застрявшее в зубах мясо, открыла щеколду и выскочила за дверь, опасаясь летящей в спину тряпки. Сразу за дверью ее схватили грязные мужицкие лапы и так сильно швырнули в сторону, что она еле устояла на ногах.
— Ты шо такой холубой, Юра? — испуганно закричала выросшая из-под земли Люси.
