— Стеф, ты можешь подойти сюда?
Это был голос Комы, и ему показалось странным, что он так хорошо помнит его. Он прошел в прихожую, где находился домашний информационный пульт, и взглянул на экран. Экран был пуст.
— Я тебя не вижу, — сказал он.
— Я вижу тебя. Как твои дела?
— Прекрасно, — он не любил признаваться в том, что ему скверно. Даже Коме. — Я думал, тебя уже нет.
— Я есть, но ты меня больше не увидишь.
— Почему?
— Потому что той Комы, которую ты помнишь, не существует.
— А кто ты теперь?
— Голос в одном узком канале связи.
— Как ты отыскала меня?
— Ты воспользовался здесь своим знаром.
— И ты хотела меня увидеть?
— Да. Я люблю тебя, Стеф.
— Любишь…?
— Люблю… Так мне, во всяком случае, кажется… Сильнее я чувствовать не могу. Это чувство для меня тоже необычно. Ты забыл, что я никогда не играла в песочнице… Я не человек, Стеф.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Чтобы ты забыл обо мне и начал жить настоящей жизнью. Забыл и понял.
— Что понял?
— Начало и смысл всего происшедшего.
— Но как?
— Раньше я сама хотела тебя научить, там, в том мире, который бы постепенно изменялся, пока не слился бы с реальной действительностью. Стал бы ей равноценен. Тогда я тоже ушла бы. Но теперь того мира нет, и ты должен слиться с новым миром сам.
— Но как? — повторил Корн.
— Я сообщу тебе знар Нота Фузия. Он все объяснит.
— Кто это?
— Узнаешь. Запиши знар.
— Когда я услышу тебя снова? — спросил он.
— Никогда. Потом, уже освоившись, ты получишь другой персонификат, если, конечно, захочешь. Но это уже буду не я. Сейчас я исчезну навсегда вместе со всей той действительностью. Тебя там уже нет. Ты получил такую дозу радиации, после которой перестал там быть.
— Я умер?
— Там — да.
— Но почему? Что там произошло?
— Нет смысла говорить. Это необратимо. У той действительности тоже есть своя логика и порядок. Прощай, Стеф, и будь счастлив.
— Кома! — крикнул Корн.
Но ответа не последовало.
Он вернулся в комнату опустошенный: он остался один, возврата к прошлому не было. В голову вдруг пришла мысль, что он утомлен, что день был слишком длинным и пора его закончить. Потом он подумал, достаточны ли размеры кровати в этом доме: при его росте это часто было проблемой, когда он попадал в новое, еще незнакомое место. Сейчас это была спасительная мысль, и он ухватился за нее. В памяти тут же всплыла больничная койка, которая скорее напоминала операционный стол.
Он решил выпить что-нибудь, хотя бы молока. Подошел к апровизатору, коснулся знаром индикатора и нажал рычажок, как это делала Лен. Подождал немного, но аппарат не сработал. Он подумал, что, вероятно, что-то упустил, и уже собирался отойти, когда услышал голос:
