— Завтрак готов, Стеф, — сказала Кома. — Ты сегодня переспал.
— Который час?
— Восемь. Тебе пора.
— А почему ты еще дома?
— А где я должна быть?
— Как где? На работе.
— Я не работаю, Стеф. Когда могу, я всегда с тобой.
— Понимаю, ты уже не та. Ты другая. Кома.
— Да, я Кома. А кофе стынет.
После завтрака она сказала:
— Тебе пора, Стеф. Они ждут.
— Кто?
— Твои сослуживцы. Они ждали тебя столько месяцев. Ты не должен опаздывать.
— Надо идти?
— Да. Я буду ждать тебя.
Ее лицо пошло волнами, расплылось, растаяли полки с книгами, старые часы и все, на что он смотрел.
Он лежал на кровати Тертона, сквозь щель в гардинах светило яркое солнце пустыни и тихо шумели климатизаторы, нагнетая холодный, чистый воздух. Маятником раскачивался шлем над головой.
Засветился экран видео, и появилось лицо Норта.
— Мы ждем тебя. Корн.
— Хорошо. Иду, — отозвался он, все еще ощущая на губах вкус кофе.
По штольне, когда-то пробитой в скале. Корн прошел к лифту и дотронулся до кнопки вызова.
— Прикасайся к кнопке знаром, — сказал хрипловатый голос.
— Забыл.
— Не понимаю. Я специализирован. Прикасайся к кнопке знаром.
Он сделал так, как было ведено, и дверь лифта раскрылась. Здесь оканчивался античный мир старого бункера. Лифт был уже из новой эпохи. Корн вошел и почувствовал невесомость — кабина ринулась вниз. Падение продолжалось минуту, может, чуть дольше, потом кабина остановилась. Корн прикинул: над головой были сотни метров камня. Кабина раскрылась и вытолкнула его в коридор, который мягко подхватил его, поддерживая упругими выпуклостями, и выбросил к блестящему пузырю. Когда Корн проник в него, пузырь раздулся до размеров большого зала. Посреди стоял Норт.
— Я заждался тебя, — сказал он. — Как прошла первая ночь в нашей пустыне?
Корн хотел ответить, что первая ночь — его забота и Норту нет до этого дела, но подумал, что не за тем пришел сюда, чтоб препираться.
— Что дальше? — спросил он.
— Я буду тебя страховать, но, вероятно, ты понимаешь, что это чистая формальность. Если ты даже начнешь растворяться в своем коллоиде, мне туда не войти. Самое большее — я могу сообщить Опекуну.
— Почему не войти?
— Вход меня не пропустит. Дальше может идти только манипулянт.
— А роботы?
— Ну и роботы, конечно. Но они и без того там и никогда не выходят.
— Так что же я должен делать? Сообщить знар?
— Не шути. Тут тебя разпознают по голосу и коду, содержащемуся в белках твоих клеток. Никто, кроме тебя, туда не войдет.
— Но что я должен делать? — повторил Корн, не зная, как объяснить этому человеку, что не умеет даже пройти дальше. Как я туда попаду?
