Но вместо тёти Стёпы сидела там совсем другая тётенька в белом халате — одна-одинёшенька. Мы ещё не спросили её ни о чём, а она уже затараторила:
— На процедуре ваш Ерундий… Ишь, повадились! Тоже мне, шпионы нашлись! Щаз всё бросят и отправят вас к грядушкам! Ишь, губёнки раскатали! По физиям ведь вижу!
Вот это, думаем, ничего себе! Откуда знает, если мы её раньше не встречали? Может, по словесным портретам угадала?
А она знай себе тарахтит:
— Главврач уже сердиться начинает! Весь лечебный процесс, говорит, псу под хвост! Какой это корпус? В школе вас читать учат? Ре-а-били-тации! Так почему же вы пациентам реабилитироваться мешаете?
— Как это мы мешаем? — ощетинился Петька.
— А так! Вышли они в отставку, болезные наши, а куда себя приткнуть — не знают. Вот и норовят по привычке того завербовать, этого разоблачить… Другому-то ничему не обучены! А мы их из такого состояния потихоньку выводим, в нормальную жизнь возвращаем. Так что давайте, давайте отсюда, пока врач не заметил…
Вышли наружу, не знаем, что и сказать. Вот это мы, получается, пролетели… Думали, хроноразведка, а тут, оказывается, дедушек от глюков лечат.
— Понял! — глухо говорит Петька. — Всё понял! Это они для конспирации…
Посмотрели мы друг на друга, прикинули. Может, и для конспирации. Главное-то — что? Главное — врага с толку сбить. Пусть думает, будто чокнутые все тут, безвредные…
И вдруг слышим — вроде суматоха прошла по этажам: зашумели, забегали. Выскакивают из дверей корпуса четыре санитара с вылупленными глазами — и бегом в разные стороны. Один жалобно кричит:
— Да никуда он с территории не денется!..
И нырь в заросли!
— Слышь, — говорю, — Петьк! Вроде сбежал кто-то у них… Удирать надо! А то ещё загребут вместо него…
— Думаешь, мы на больных похожи?
— На свидетелей мы похожи!
Перепрыгнули через кусты, ушли в зелёнку. Перебежками от дерева к дереву добрались до изнанки какого-то плаката, присели, прислушались. А вокруг беготня, сучья хрустят, листва шуршит, санитары перекликаются.
— Знаешь, что… — зловеще сипит Петька мне в ухо. — Никакой это не госпиталь. Это тюрьма такая засекреченная. Здесь захваченных грядушек держат. А один взял и сбежал…
— Ага! — говорю. — Грядушек! Мундыч, по-твоему, грядушка? Герундий — грядушка?
— Мундыча сюда для опознания привезли, — упирается Петька. — Шпиона ихнего опознать. Он же после стажировки своей всех грядушек в лицо знает. А Герундий тут за старшего, точно говорю!
Кто-то пробухал ножищами по аллее, остановился напротив плаката, за которым мы прятались, а в следующий миг из-за кромки щита выглянуло беспощадное рыло огромного санитара.
