— А как вы стоите перед старшим по званию! — не унимался Ленц. — Почему расстегнуты воротнички? Налакались? Фамилия? — достал он блокнот.
— Ефрейтор Мартин Шмидт, — нехотя выдавил остролицый и протянул свисающий с шеи медальон с личным номером.
— Часть?
— Дивизия «Бранденбург», полк 800, батальон «Нахтигаль», господин зондерфюрер.
— Врешь! Твой батальон стоит под Воронино!
— Никак нет, — почтительно возразил остролицый. — Мы базируемся в селе Березовском.
— Неважно. Почему болтаетесь в городе? Дезертиры?
— Никак нет, — обиделся ефрейтор. — Направлены из своей части за провиантом.
— Плевать мне, за чем вы сюда направлены! Доложите своему командиру, чтобы влепил всем наряд вне очереди за безобразный вид и поведение в оккупированном городе! Что? Возражать?!
— Слушаюсь, господин зондерфюрер.
— Я проверю! Марш!
Солдаты поспешно вскинули на плечи ранцы и растаяли в чернильной мгле.
Разведчик проводил их рассеянным взглядом.
…В Березовском?…
В глубокой задумчивости продолжил он свой путь.
Как хорошо вот так лежать, раскинув на тахте отяжелевшие руки и ноги, и плыть куда-то в шелест листвы и мерное постукивание дятла. И хоть на несколько минут забыться, ни о чем не думать, ни о чем…
— Петер Фридрихович!
— Шуринька…
Он открыл дверь, притянул девушку к себе, ласково дунул в ямочку на круглом, как у ребенка, подбородке. За три месяца их совместной работы — самая удобная «крыша»: хозяйка и жилец, вселенный по ордеру оккупационных властей — он привязался к своей связной. Единственный человек, с которым разрешаешь себе говорить на родном языке.
— Ну, садись, поешь, зяблик. Я тут тебе кой-чего из офицерской столовой…
— Петер Фридрихович! — взволнованно отстранилась она и сунула ему лоскут папиросной бумаги. — Вот! Нашла сегодня в «почтовом ящике». Только-только расшифровала!
Переправленная партизанами радиограмма Центра предупреждала разведчика о том, что женевская резидентура СД [5] ведет розыск лиц, знавших швейцарского фольксдойче Ленца, эмигрировавшего в 1939 году в Германию.
— Как же так? — испуганно твердила Шура. — Ведь эсдэшники отпустили вас, обещали оставить в покое. Ведь…
— Как видишь, ненадолго, — подавленно пробормотал он, сжигая листок. — Машина…
И вновь, в который уже раз за эти дни, усмехнулись перед ним тонкие, надменные губы Кляйвиста, доктора философии и штандартенфюрера СС. Кляйвист…
Да, в Центре правы, пора уходить. Ареста пока ему удалось избежать, отвел подозрения на другого, но если они ведут розыск…
