— Кто там? — кивнув на установку, шепотом спросил Ленц у молодого врача, стоявшего рядом.
— Вы же слышите — ребенок, — ответил врач, не отрывая взгляда от установки.
Плач между тем стих.
— Где его мать? — спросил Ленц.
— У него не было матери, — пожал плечами врач, посмотрел на Ленца и счел нужным пояснить: — Ребенок выращен из клетки, в биокамере.
Ора Дерви приложила ухо к дрожащей мембране.
— Тише, — прошипел старший хирург, и молодой врач умолк.
В следующей палате было трое больных. Правда, людьми Ленц мог их назвать только с большой натяжкой…
У окна располагалось подобие манипулятора, увенчанное красивой мужской головой с огненно-рыжей шевелюрой.
— Как самочувствие? — спросила Ора Дерви.
— Спасибо, Ора Дерви, сегодня лучше, — ответила голова.
— Он уже заучил простейшие движения, — вмешался старший хирург.
— Значит, скоро будете самостоятельно передвигаться, — ободряюще сказала Ора Дерви, и голова улыбнулась.
— На воле, доктор?
— Сначала научитесь перемещаться по палате, — сказала Ора Дерви, переходя ко второму больному.
На белом столике под вакуумным колпаком лежал узкий параллелепипед, выполненный из какого-то пористого материала.
— Здесь, если угодно, копия мозга человека, — пояснила Ленцу Ора Дерви. — Человек был неизлечимо болен. Он долго скрывал свою болезнь, и в клинику попал слишком поздно.
— Кто он был? — спросил Ленц.
Ора Дерви назвала имя.
— Знаменитый композитор?
Ора Дерви кивнула.
— Когда больного в бессознательном состоянии привезли сюда, жить ему оставалось несколько дней, — сказала она. — Мы сделали все, что в человеческих силах. Но хирургическое вмешательство уже ничего не могло изменить. Тогда мы переписали информацию, содержащуюся в его головном мозге, вот сюда, на запоминающее устройство. Можете поверить, пришлось нелегко: пятнадцать миллиардов клеток! Зато теперь мы сможем в некотором смысле восстановить для человечества выдающегося композитора.
— Вы вырастите точную копию того, который умер? — поразился Ленц.
— К сожалению, точной копии не получится, — сказала Ора Дерви. — Тело его было поражено смертельным недугом, и попытка восстановить снова приведет впоследствии к мучительной смерти. Ничего не поделаешь, мы не научились еще бороться с необратимостью.
— В каком же виде вы восстановите его? — спросил Гуго Ленц.
— Вы обратили внимание на башню в долине, когда летели сюда? — задала вопрос Ора Дерви.
Ленц кивнул.
— Башня и будет его обиталищем, — показала Ора Дерви на параллелепипед. — Когда мы подключим к усилителям копию мозга, она сможет мыслить точь-в-точь, как тот, умерший. Сможет читать, диктовать письма. Сможет, главное, сочинять музыку. Но он никогда уже не сможет, допустим, пройтись по саду с милой женщиной, окунуться в морские волны или съесть бифштекс.
