— А вы часто бывали в студии у Романа?
— Что вы, — она решительно замотала головой, — я никогда не бывала в студии у Романа. Этого еще не хватало для полного счастья. Чтобы меня обсуждали там, оценивали? Знаете, я человек домашний, ценю уют, комфорт. Да и Роман, собственно, не был таким уж гулякой. Случались, конечно, срывы, пропадал, приходил выпившим… С кем такое не случается? Вы бы слышали, какими словами крыл он нашу изнеженную, разучившуюся мыслить богему… Люба была у него до меня, поэтому связанными с ней впечатлениями мне насладиться не довелось. Я бы ей, конечно, показала кузькину мать… Ему временами звонили коллеги по изобразительному цеху, прорывались какие-то почитатели, пару раз звонили люди, мало смыслящие в искусстве и считающие его творчество бездарной мазней. Но мы всегда относились к этому спокойно, всем не угодишь, — мы нормальные люди, понимаем. Такого, чтобы его сильно расстроило чье-то заявление, я не припомню… — она наморщила лоб. — Нет, серьезно, Александр Борисович, если бы было подобное, я бы непременно сказала. Не припоминаю…
— Если припомните, то непременно скажите, — улыбнулся Турецкий.
Не срабатывало что-то с последним визитом.
— Вы не откажетесь проехать со мной до квартиры Романа? — вкрадчиво предложил он. — Может быть, на месте вы что-нибудь вспомните. Подходящая обстановка, знаете ли, способствует работе памяти.
— Охотно, — кивнула Евгения. — Хотя не думаю, что обстановка жилья Романа сильно облегчит мое состояние. Но если вам это надо… Вот только, простите, ключей у меня нет, — она удрученно развела руками. — Так уж получилось, что когда мы встречались в последний раз, — а это было во дворе его дома, Роман вернулся с работы, — выяснилось, что он забыл в студии ключи, у меня был дубликат, я открыла дверь, да так благополучно и забыла ключи на гвоздике. Даже и не знаю, что с ними сделала милиция, может, держит у себя, как «вещественное доказательство», может, отдали в управляющую компанию.
— Разберемся, — кивнул Турецкий. — Давайте прокатимся. Не волнуйтесь, я отвезу вас обратно. Собирайтесь, а я пока позвоню.
Он выбрался в прихожую, постоял минутку, работая ушами. Покосился в сторону коридора. Он слышал, как Евгения хлопала дверцами шкафа, возилась у себя в комнате. Он позвонил Виллису.
— Надеюсь, ты еще работаешь?
— В основном, впустую, Александр Борисович, — отозвался «прикомандированный» молодой работник. — Как-то не по себе мне — копаться в подноготной этих несчастных вдов. Знаете, Александр Борисович, начинаю приходить к мысли, что мы копаем не там. Не пора ли оставить их в покое?
