— Эй, дорогая! — послышался смущенный глас вопиющего в сортире. — Здесь, кажется, что-то заклинило! Ты не можешь мне помочь?
— Сейчас, милый! — крикнула Изабелла. — Достал, придурок немощный… — сказала она потише и вернула снимки Турецкому. Простыня опять свалилась с маленьких грудок.
— Ну, е-мое… — всплеснул руками Турецкий.
— Прости, — хихикнула девица, натягивая простыню. — Не могу за всем уследить. Были такие ребята в нашем заведении. Может, месяц, может, два, может, три тому назад. А может, недавно. По-моему, кого-то из них она возила к себе домой. Если не всех.
— Зачем? — не понял Турецкий.
— Экий ты недогадливый, — крякнула девица. — А мог бы догадаться. Ну, посуди сам. Зарплата в «Эквилибриуме» — три с половиной килобакса. Плюс что-то на тряпки, что-то на такси, фирма гарантирует безопасность в рабочее время, полный соцпакет, все такое. Да, это немного больше, чем получает школьная учительница в провинциальном городке, но с нашими-то запросами…
— Эй, дорогая! — заколотился в дверь толстяк. — Ты где? Выпусти меня отсюда!
— Уже бегу, милый! — крикнула Изабелла. — Вот только тапки найду!.. Мы изредка практикуем такие запретные фокусы. Надеюсь, ты не выдашь наш секрет? Если ты очень понравишься клиенту, то можно предложить ему нанести визит к тебе домой — за отдельную, разумеется, плату. Покувыркаешься с ним на квартире часа четыре, клиент, довольный, уходит, а тебе, глядишь, еще тысчонка-другая перепадет.
— Я понял, — кивнул Турецкий. — Жанна возила этих мужиков к себе домой?
— Ты доволен тем, что вытянул из меня? — лукаво склонила головку девица.
— Приемлю, — с важностью патриарха кивнул Турецкий, — спасибо тебе.
— Эй, крошка, ты с кем там разговариваешь? — почувствовал неладное запертый в туалете. И забился в дверь. — А ну, открой, эй, слышишь! Что там происходит?!
— Надо же, какой ушастый, — поморщилась девица. — Бегу, милый, уже бегу! Спотыкаюсь и падаю… Ладно, мужчина, тебе пора. Жалко, конечно…
— Ты же выкрутишься? — Турецкий с сомнением покосился через плечо.
— Не сомневайся, все будет хорошо, — девица выбралась из постели, обвила его за шею мягкими теплыми ручонками, поцеловала в щеку. — А то заходи, когда будешь не на работе. Знал бы ты, как мне осточертели эти толстосумы — толстые, напыщенные, ни черта не могут…
Закружилась голова. Он с достоинством выдержал «нападение», начал отступать на заранее очерченные позиции…
Он сделал все, что мог. Осталось с достоинством удалиться. Глянул на часы — одиннадцать вечера, надо же, как время пролетело. Покинул уютный номер, в котором мир и спокойствие нарушала лишь неистовая долбежка в дверь, торопливо прошагал по коридору, спустился в зал, выбрался из-за бордовых шторок. И только сейчас почувствовал, что вспотел так, что рубашка прилипла к спине. Сердце колотилось. Ничего, он справился — это главное…
