А как оно все случилось? Да вот же, бледный от ужаса, с трясущимися руками и безумными глазами, Захариков подбежал к полковнику, медленно прогуливавшемуся по двору, и, задыхаюсь, сообщил, что, оказывается, Игнат-то Савельич мертвый лежит, и он, Лешка, стало быть, сразу не понял, а только когда тронул тело рукой, вот тут как бы удостоверился. Как бы, сказал, понимаешь, ну, совсем тупой…
— Так отчего умер-то? — грубо оборвал его полковник.
— А это… — стал мямлить Лешка. — Кто-то нож ему, наверное, в горло воткнул… Так страшно… Хрипел, а потом глаза закрыл и… того.
— Так ты что, еще и слушал, как он хрипел? — полковник взглянул на него так грозно и пронзительно, что до Захарикова дошел наконец смысл вопроса.
— Не… не видел и не слушал, он ведь уже… был… там… нож этот… который торчал…
Крохалев тяжко вздохнул и покачал головой, опустив ее и удовлетворенно усмехаясь, чтобы этот кретин не заметил его насмешливого выражения.
Значит, этот хрен в любовники к Наташке рвется? Ну и ну! Снова покачал головой Крохалев, чтоб непонятно было, в чей адрес, и сказал Лешке, что раз уж так получилось, ну, что обнаружил он труп, то придется срочно вызывать оперативно-следственную группу из отдела милиции, чтобы начать расследование и возбуждать уголовное дело в связи с убийством уважаемого в городе человека. И он, Захариков, будет выступать свидетелем, так как именно он первым оказался в доме, потому что двери были открыты, а на зов хозяин не откликался. Вот он, Лешка, по указанию, естественно, Степана Ананьевича, поднялся в спальню Игната, где неожиданно увидел труп человека, у которого из горла торчал нож. А до приезда опергруппы полковник велел Лешке отправляться к соседям и найти понятых, которые должны будут присутствовать при установлении факта смерти и обыске в доме покойного.
Видел Крохалев, что меньше всего хотелось делать сейчас это еще не приведшему в себя Лешке. Но тот должен был отчетливо помнить сказанное полковником, когда они только еще выходили из спальни Плюхина на лестничную площадку и прикрыли за собой дверь в комнату. А там остался в одиночестве на своей огромной кровати всхлипывающий от навалившихся неприятностей и не подозревающий о коренных изменениях в своей судьбе ростовщик из Боброва, по существу, рожденный талантом полковника Крохалева. Им же, самим полковником, была уже и предрешена теперь кончина бездарного и наглого, рассчитывающего на прощение Игната, который сорвал такое огромное, уникальное по своей важности дело! Причем сорвал по собственному маразму, конченый человек, чем поставил под удар того, кому должен был до самой смерти верно и преданно служить…
