— Теперь-то уж точно нет…
— Да можно было бы успеть, — с явной насмешкой посмотрел он на меня.
— Можно, — не стала спорить я. — Только вам оно зачем?
— И то верно, девочка… Только у лорда своего попросишь начальника для нас нормального.
— Попрошу, — согласилась я.
— Никуда не уходи, — распорядился он, закрывая за собой дверь.
Я не поняла, сколько прошло времени — много ли, мало ли — дверь опять открыли. Только на этот раз ее дернули с такой силой, что она жалобно закряхтела.
— Где она? — раздался крик. Затем ругань.
— Туточки, милорд, не извольте беспокоиться. Вот. В уголку.
— Где? — в пыточной было темно, а я лежала в самом дальнем углу — так что разглядеть меня, действительно, было сложно.
— Я здесь, милорд, — мне показалось важным подать голос.
— Да сделай посветлее, — раздался новый приказ.
Вспыхнул свет, показавшийся мне необычайно ярким. Я попыталась закрыть глаза руками.
— Вы тут что — все с ума посходили? — кто-то протопал, опустился ко мне, провел руками надо мной, почти касаясь. Меня окутывало теплом. Боль нехотя, но отступала.
Дальше опять шла ругань. К своему удивлению поняла, что матерится милорд Милфорд — а это был именно он — на русском.
— Одежду ей — быстро.
— Слушаюсь, милорд, — ответил палач. И быстро вышел.
— Хотя, нет. Наверное, ждать не стоит… Так обойдемся.
Милорд стряхнул плащ с себя, закутал меня — и поднял на руки.
— Поедем-ка домой. Там Рэ с ума сходит. На императора кричать изволил… Мне дуэлью грозил. Его силой в постели оставили.
Палач встретился нам уже на выходе из здания.
— Милорд, — радостно закричал он. — Вот.
И он стал тыкать в нас чем-то самого отвратительного вида.
— Вот, — показал он окровавленную тряпку, что была у него в правой руке. Это — платье госпожи.
— Так оно разрезанное!
— Так лекари спасали госпожу-то… Что ж им — шнуровку развязывать? Вот еще есть.
И он стал показывать второе.
— И оно в крови, — возмущенно объявил начальник контрразведки, разглядев одежду.
— Так женщину убили же. Тут еще дырка от удара кинжалом, — растерянно проговорил он.
Милорд Милфорд раздраженно что-то фыркнул — и пошел на выход, унося меня.
А меня пробило на истерический, непрекращающийся, дикий смех. И смеялась я, одновременно давясь слезами, пока начальник контрразведки не положил мне ладонь на лоб — и я провалилась куда-то в забытье.
