Так как неудовлетворительные оценки могут привести к увольнению, даже учёного занимающую свою должность так долго как я, я оспаривал эти оценки, преодолевая и обиды и недовольства, ухлопав огромное количество времени и эмоциональных сил. «Судопроизводство» что последовало далее, было вполне кафкианским, ужасая там, где оно могло бы казаться просто забавным. Например, обидные для меня процедуры побудили прибегнуть к тому, что я сначала воззвал к ректору, чтоб осудить действия декана. Т.к. декан уже высказывалась против меня, то я попросил её освободить себя от слушания моего дела. И тогда мне пришлось публично высказаться против неё.
На слушании моего дела декан сидела сложив руки и смотрела с яростью, делавшей её решения очевидными, а шесть недель спустя она поддержала постановление кафедры отделения. В семистраничном письме, оправдывающем её решение она бросала наветы на мою «чувствительность» и моё понимание «ответственности» и спрашивала, как так получается, по сути, что «любой» документ, опубликованный в поддержку меня, перспективнее того, что могу написать я сам.
Я решил перейти к более решительной самозащите. Я написал моим единомышленникам всего мира и получил свыше 50 писем с твёрдой поддержкой, множество одобрений полученных мной научных результатов. Когда она узнала об этом, то была выведена из равновесия и при подходящем случае устроила мне скандал, гневно высказав, что она обо мне думает.
В конце концов я выиграл свою аппеляцию против декана и кафедры и два отдельных собрания комитета вынесли им строгий выговор за их действия против меня. Итоговые оценки моей деятельности вновь получили отметки «хорошо» или «отлично».
Несколько леворадикальных и чёрных студентов сплотились вместе и провели митинги, и даже привлекли члена Африканского Национального Конгресса для осуждения меня. На одной из демонстраций толпа в 40 человек вломилась на отделение психологии, колотя по дверям и стенам, мыча кричалки и гудя в рожки, рисуя свастики на стенах и написав на моей двери «тут живёт расистская свинья».
Администрация прореагировала на это отстранением меня от занятий в аудиториях и определила читать лекции посредством видеокассет под тем предлогом, что она не может защитить меня от беззакония студентов. Я вновь предпринял процедуру формального обжалования. После семестра усиленного обучения видеозаписями, я выиграл право возобновить непосредственное преподавание, хотя мне и пришлось пройти мимо демонстрантов выкрикивающих лозунги своего протеста. Лишь после нескольких вынужденных прерываний моих занятий администрация наконец предупредила демонстрантов, что их дальнейшие акции будут вести к административным мерам воздействия на них. Что и вынудило протесты остановиться.
