Во всех почти романах Скотта действует этот коллективный герой. Пуритане в «Пуританах», горцы в «Легенде о Монтрозе», в «Роб Рое», в «Пертской красавице» — все это массовые герои, и герои деятельные. Вальтер Скотт все более совершенствуется в их изображении. В «Пертской красавице», одном из последних его произведений, это искусство проявляется, может быть, с наибольшей яркостью. Конечно, в романе действуют отдельные личности — кузнец Гарри, его тесть — перчаточный мастер Симон, его невеста — красавица Катарина, шапочный мастер и лекарь, горцы враждующих кланов. Но все эти персонажи тесно связаны с определенным классом, профессией, цехом. В романе живет, Дышит, функционирует целое общество. И, конечно, главный герой его — город Перт, средневековый ремесленный город, с его темными, узкими улицами, с его правами и вольностями, с его ненавистью и в то же время уважением к рыцарям и благородным. Юный вождь горного клана вызывает меньший интерес, чем самый клан, который также является одним из главных героев, наравне с враждебным ему городом равнинной Шотландии. В яростных схватках сталкиваются люди, увлекаемые любовью, ненавистью, ревностью или честолюбием. Но за этими частными столкновениями стоит другой, более общий конфликт, вызванный борьбой различных национальных и общественных, групп.
Вальтер Скотт необычайно расширил границы романа. Никогда еще роман не охватывал такого количества типов, сословий, классов и событий. Вместить в одно повествование жизнь всей страны, изобразить частные судьбы на фоне общественных катастроф, сплести жизнь обычного среднего человека с событиями государственной важности значило создать целую философию истории, проникнутую мыслью о единстве исторического процесса, о неразрывной связи частных интересов с интересами всего человеческого коллектива. Этой мыслью определены многие особенности созданного Скоттом романа: широта его композиции, контрастность картин, стиль и язык.
5
В XVIII и в начале XIX века шли постоянные споры о том, возможен ли самый жанр исторического романа, иначе говоря — возможно ли сочетание в одном произведении исторической правды и художественного вымысла. Вымысел разрушает историческую правду, искажая события и чувства, а голая правда не может доставить читателю художественного удовольствия. Вальтер Скотт должен был разрешить эту эстетическую проблему, поставленную перед ним его эпохой. Он утверждал, что задача исторического романа отнюдь не заключается в строгом, научном, педантическом следовании фактам. «Верно, — писал он в предисловии к «Айвенго», — что я не только не могу, но и не пытаюсь соблюсти полную точность ни в отношении одежды, ни тем более в значительно важнейшей области языка и нравов. Но те же соображения, которые не позволяют мне писать диалог произведения на англосаксонском или нормано-французском языке... не позволяют и ограничиться пределами эпохи, в которой протекает моя повесть».
