Бирд поспешил обратно в клуб.
— Его там убьют, — вздохнула Мария.
— Очень сомневаюсь, — хмыкнул я, и мы уселись в «ягуар».
По улице торопливо шли двое мужчин в плащах и фетровых шляпах.
— Они из уголовной полиции, — сказала Мария. Один из них махнул ей, и она открыла окно. Наклонившись, он приветственно коснулся края шляпы.
— Я ищу Бирда, — сказал он Марии.
— Зачем? — поинтересовался я, но Мария уже рассказывала, что это тот мужчина, который только что ушел.
— Уголовная полиция. Я должен арестовать его за убийство Энни Казинс. У меня есть данные под присягой свидетельские показания.
— О Господи! — воскликнула Мария. — Уверена, он невиновен. Он совершенно не агрессивный!
Я оглянулся на дверь, но Бирд уже исчез внутри помещения. Полицейские двинулись за ним. Мария снова завела мотор, мы сползли с тротуара, объехали мотоцикл и выехали на бульвар Сен-Жермен.
Небо было звездным, воздух теплым. Приезжие к этому времени уже рассредоточились по всему Парижу и бродили по нему, очарованные, влюбленные, оживленные, веселые, готовые к самоубийству, воинственные, опустошенные. В чистых хлопчатобумажных брюках, заляпанных вином свитерах, бородатые, лысые, очкарики, загорелые. Угреватые девочки в мешковатых штанах, гибкие датчане, упитанные греки, коммунисты-нувориши, безграмотные писатели, будущие директора — всех их имел Париж этим летом. И Париж мог оставить их себе.
— Как-то ты не вызвал у меня особого восхищения, — заявила Мария.
— Почему это?
— Не сказала бы, чтоб ты поспешил на помощь леди.
— Еще бы знать, кто там были леди.
— Ты просто спасал собственную шкуру.
— Ну, она у меня всего одна осталась, — пояснил я. — Остальные я пустил на абажуры.
Удар по почкам оказался чертовски болезненным. Староват я стал для подобных экзерсисов.
— Твое время развлечений кончается, — сообщила Мария.
— Не будь такой злой. Это не самое подходящее настроение, чтобы просить об услуге.
— Откуда ты знаешь, что я собралась просить об услуге?
— Я умею предсказывать по потрохам, Мария. Когда ты неверно перевела мои откровения после инъекции Датта, то спасала ты меня не за красивые глазки.
— Думаешь? — улыбнулась она. — А может, я тебя спасла для того, чтобы затащить к себе в постель?
— Нет, причина была иной. У тебя явно какие-то проблемы с месье Даттом, и ты думаешь — скорее всего напрасно, — что я могу тебе в этом помочь.
— С чего ты это взял?
В этом конце бульвара Сен-Жермен движение было менее интенсивным. Мы миновали испещренный осколками бомб фасад Военного министерства и свернули к реке. Площадь Согласия представляла собой огромное бетонное поле, залитое светом, как съемочная площадка.
