— Вообще не ездите в Англию?
— Нечасто, — ответил я.
— Я тоже. Мне нужно еще табаку, так что, как в другой раз поедете, поимейте в виду.
— Хорошо, — кивнул я.
— Вот этот сорт. — Он показал мне пакетик. — Похоже, во Франции такого нет. Единственный сорт, который я курю.
У него были манеры старого вояки, локти плотно прижаты к телу, подбородок опущен. Он использовал слова вроде «родстер», и это говорило о том, что он давненько уже не жил в Англии.
— Я намеревался сегодня откланяться пораньше, — сказал он. — Завтра трудный день. Анни, завтра начнем пораньше! — крикнул он натурщице.
— Хорошо! — откликнулась она.
— Можем перенести ужин на другой день, — предложил я.
— Нет необходимости. Вообще-то, откровенно говоря, я его с нетерпением ждал. — Он почесал крыло носа.
— Вы знакомы с месье Даттом? — спросил я. — Он обедает в «Пти-Лежьонер». Крупный седой мужчина.
— Нет, — ответил Бирд. И хмыкнул. Он отлично умел выражать таким способом свое отношение. В этот раз его хмыканье было легким и едва различимым. Я сменил тему, уходя от разговора о человеке с авеню Фош.
Бирд пригласил на ужин еще одного художника. Тот пришел около половины десятого. Жан-Поль Паскаль был красивым стройным мускулистым юношей, имевшим эдакий ковбойский вид, столь любимый французами. Его высокая сухощавая фигура резко контрастировала с плотной коренастой статью Бирда. Загорелый, с идеальными зубами, он был одет в дорогой синий костюм и галстук с вышивкой. Сняв темные очки, он убрал их в карман.
— Английский друг месье Бирда, — повторил Жан-Поль, пожимая мне руку. — Приятно познакомиться.
Его рукопожатие оказалось мягким и застенчивым, словно ему было стыдно за свой вид кинозвезды.
— Жан-Поль не говорит по-английски, — сообщил Бирд.
— Он такой трудный, — сказал Жан-Поль. — Я немножко говорю, но не понимаю, что говорят мне.
— Именно в этом и вся суть английского, — заметил Бирд. — Иностранцы могут донести до нас информацию, но англичане могут по-прежнему спокойно беседовать между собой без опаски, что их кто-то поймет. — Физиономия его оставалась серьезной, но он натянуто улыбнулся. — Но Жан-Поль все равно свой человек — художник. — Он обратился к парню: — Как прошел день, Жан-Поль?
— Работал, но не сказать, чтобы много сделал.
— Главное, не ленись, мой мальчик. Ты никогда не станешь великим художником, если не приучишь себя стараться.
— Ой, ну каждый идет своим путем, продвигается со своей скоростью, — возразил Жан-Поль.
