— Это гадко, — поморщилась Мария.
— Таков современный мир.
— Такова современная Франция, — поправила Мария. — Гнусный тип.
— Он не гнусный, — возразил Жан-Поль. — И не несет ответственности за то, что делают другие. Он их даже не подталкивает. Лично Датт был бы вполне доволен, если бы гости вели себя безукоризненно. Он все равно был бы счастлив записывать и анализировать их поведение.
— Вуайерист.
— Он даже не вуайерист, вот что странно. Именно поэтому он так важен для министерства внутренних дел. И по этой же причине твой бывший и не сможет изъять этот фильм, даже если захочет.
— А ты? — небрежно спросила Мария.
— Будь благоразумна, — сказал Жан-Поль. — Да, я кое-что делаю по мелочи для Датта, но я не его доверенное лицо. И понятия не имею, что с фильмом…
— Иногда их сжигают, — припомнила Мария. — И часто их забирают те, кто на них заснят.
— Тебе никогда не доводилось слышать о копиях?
Надежда Марии увяла.
— Почему ты не попросил отдать этот фильм?
— Потому что ты сама сказала: пусть остается. «Пусть показывают его каждую пятницу». Твои слова.
— Я была пьяна, — смутилась Мария. — И это была шутка.
— Шутка, за которую мы оба дорого расплачиваемся.
Мария фыркнула.
— Тебе просто нравится мысль, что этот фильм смотрят другие. Поскольку именно таким ты хочешь, чтобы тебя видели. Великим любовником… — И прикусила язык. Она чуть было не ляпнула, что этот фильм — единственное документальное подтверждение его гетеросексуальности. Мария прикрыла глаза. — Луазо мог бы заполучить фильм.
Она была уверена, уверена, уверена, что Луазо не видел фильма, но воспоминания о пережитом страхе еще жили в душе.
— Луазо мог бы его забрать, — отчаянно повторила она, страстно желая, чтобы Жан-Поль согласился с ней хоть в этом.
— Но он не станет! — отрезал Жан-Поль. — Не станет, потому что тут замешан я, а твой бывший ненавидит меня всеми фибрами души. Проблема в том, что я отлично понимаю почему. Я тебе не подхожу, Мария. Скорее всего ты бы отлично справилась, только вот дело в том, что Луазо ревнует тебя ко мне. Может, нам стоит на несколько месяцев перестать видеться?
— Наверняка стоит.
— Но я этого не вынесу, Мария.
— А почему нет, черт побери? Мы не влюблены друг в друга. Я всего лишь подходящая компаньонка, и у тебя столько других баб, что ты моего отсутствия и не заметишь. — Она запрезирала себя, даже не успев закончить предложение. Жан-Поль, естественно, тут же вычислил ее мотивы и ответил:
— Дорогая моя крошка Мария! — Он коснулся ее ноги, легонько и без сексуального подтекста. — Ты не такая, как все. Другие — всего лишь глупые телки, развлекающие меня, как предметы декора. Они не женщины. Ты — единственная настоящая женщина, которую я знаю. Ты — женщина, которую я люблю, Мария.
