Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. Ведь получалось, что он отдаст мне долг только при условии, что я согласна получать эти письма. Но у меня не было уверенности, что и тогда я получу свои деньги, — он мог забрать письма и не заплатить мне ни су.
Мы сидели с ним в кафе и пили кофе — надо вам сказать, Димитриос был очень скуп, — когда в кафе появились полицейские и начали проверку документов. Время было тревожное, и ничего особенного в этом не было, но, поскольку кафе пользовалось дурной репутацией, могли быть неприятности, раз уж вас застала там полиция. Документы у него были в полном порядке, но ввиду того, что он иностранец, полиция записала его адрес, а поскольку я была вместе с ним, и мой. Когда они наконец ушли, Димитриос очень расстроился: наверное, не столько потому, что они записали его адрес, сколько потому, что они записали мой. Когда мы прощались, он вдруг сказал, что не хочет обременять меня и попросит кого-нибудь другого получать эти письма. Больше я его уже не видела.
Закончив свой рассказ, мадам Превеза наполнила рюмку вином и одним духом выпила ее, как будто умирала от жажды.
— Когда вы последний раз слышали о нем? — откашлявшись, спросил Латимер.
Она, видимо, что-то заподозрила, потому что не ответила на вопрос.
— Поймите, мадам, — сказал Латимер, — Димитриоса уже нет, и спустя пятнадцать лет в Софии многое изменилось.
Она робко и боязливо улыбнулась, точно не веря в истину его слов.
— Как странно это слышать. Мне трудно поверить в то, что он мертв. Как он выглядел?
— Он сильно поседел. Одежда была куплена во Франции и в Греции. Все самое дешевое.
Латимер подумал, что он повторяет слова полковника Хаки.
— Значит, так и не удалось ему стать богатым?
— Нет, одно время, когда жил в Париже, он был очень богат, но потом разорился.
Она расхохоталась.
— Ему, наверное, было очень обидно. И опять подозрение зазвучало в ее голосе. — Вы столько о нем знаете, мсье. Но, если он мертв… Я не совсем понимаю…
— Мой друг — писатель, — вмешался в разговор Марукакис, — естественно, он интересуется людьми и их отношениями.
— Что вы пишите?
— Детективные романы.
— Для детективов это совсем не обязательно, — сказала она, пожав плечами. — Это нужно только для историй о любви. По-моему, полицейский роман отвратителен. Мне, например, очень нравится Folle Farine. А вам?
— Да, очень.
— Я прочитала роман семнадцать раз. Это одна из лучших книг Уида.[10] Я все прочитала, что она написала. Когда-нибудь и я напишу свои мемуары. Ведь я видела столько людей, что и не сосчитать, — сказала она, немного посмеиваясь над собой, и, вздохнув, принялась поправлять алмазную брошь на платье.
