— Оставь в покое моего мужа. И покажи своего шпиона.
Я вывернул карман, откуда вывалились на пол: выдранная с мясом пуговица, медная монета, морская ракушка, две свинцовых пули, носовой платок, пробка от винной бутылки и связка ключей. Королева рассматривала всю эту коллекцию не без интереса.
— Сбежал, гад такой, — сокрушённо заметил я.
— Ну вот, а я так хотела на него посмотреть! Никакого толку от тебя!
— Да ладно, от тебя много, — ответил я, собирая назад свои сокровища. — Пойду Франки поищу.
— Поищи, — вздохнула королева.
Самое интересное было в том, что разыскиваемый сидел у меня в кабинете за моим столом и листал какую-то книгу. Дора, присутствовавшая здесь же, вся сжалась и мечтала, наверное, стать совсем маленькой и прозрачной. Король, впрочем, не обращал на неё внимания.
— А чего это ты залез в моё кресло?! — с порога возмутился я.
— Жалко тебе, что ли? — проворчал Франки.
— Да если я хоть на минуту сяду на твой трон, ты такой визг поднимешь! А ну вылезай из-за стола!
— Ну ладно, перестань, — миролюбиво сказал король. — Просто меня с утра замордовали всякими делами и просьбами, вот я и сбежал. Уж сюда-то зайти за мной точно никто не догадается.
— Поди погуляй, — сказал я Доре, и та мигом упорхнула из кабинета.
— Рассказывай, где был, — потребовал король, не отрываясь от своей книги.
— Зачем это тебе?
— Развлекай меня, чёрт тебя побери!
Я уселся за стол Доры, вытянул ноги и сделал заявку:
— Франки, дай мне шесть тысяч монет.
— А почему не десять?
— Потому что мне надо именно шесть. Государственное дело.
Франки захлопнул книгу и послал меня к дьяволу, втайне надеясь на то, что я, может быть, шучу.
— Слушай ты, монарх, у меня нет ни времени, ни желания пререкаться с тобой. Я не прошу этих денег для себя. Если ты не дашь их мне, то они рано или поздно прилипнут к загребущим рукам твоих министров, а так есть возможность предотвратить войну с Неммардией.
— Это за шесть-то тысяч?
— Ну я же знаю, что говорю.
Тут король наконец — то понял: шутить с ним никто не собирается. И начал вести себя адекватно, то есть закатывать глаза, хныкать и причитать над государственной экономикой. Но я был безжалостен, ждать не собирался, а уж брать меньшую сумму — тем более.
Мы сражались где-то около часа. По истечению этого времени жадный король всё-таки отправил меня к министру финансов с письменным распоряжением о выдаче денег и напутствием:
— Только не забывай о том, что каждая монета из этих шести тысяч вырвана тобой из голодных ртов крестьян и ремесленников.
