– Сплошное Scheisse, – пробормотал Курт при виде рикошетов.
И он был совершенно прав – мы глубоко сидели в этой субстанции.
Затем огонь открыли наши враги, из стволов их орудий выметнулись оранжевые факелы выстрелов, направленные в нас. Попавший в наш лобовой лист советский снаряд заставил содрогнуться всю 60-тонную махину нашего танка, но броню не пробил. Сидевший в башне Вильф вел беглый огонь, стреляные снарядные гильзы, выбрасываемые затвором орудия, дождем сыпались на днище корпуса. Ближайший к нам «Тигр» получил попадание в башню, и я увидел, как массивная стальная конструкция была подброшена на секунду над несущими ее опорными роликами, а затем сотряслась, люк башенного стрелка откинулся, и оттуда вырвался столб искр и дыма.
Откинулся люк командирской башенки, сдвинутой к борту башни, из нее показался командир танка, отчаянно пытающийся спастись из того огненного ада, который разразился внутри. Однако он застрял в люке, что-то мешало ему, и он извивался от боли в пылающем под ним пламени, которое вдруг яростно забушевало, вырвавшись метра на три вверх из люка наводчика орудия рядом с ним. Внизу, на корпусе танка, откинулся люк механика-водителя – он сидел точно на том же месте, что и я в нашем танке. Оттуда показались две руки – водитель пытался вытащить свое тело из машины. Но руки его так и остались в том же положении, уже безжизненные, поскольку дым и огонь вырвались и из этого люка.
Рядом с разбитым попаданием снарядов «Ханомагом» я увидел на земле рыжеволосую русскую девушку, которая с отчаянным видом оглядывалась по сторонам, когда разразилось танковое сражение. Вокруг нее на земле повсюду лежали изуродованные тела взявших ее в плен солдат и ее соотечественников. Я заметил, что Курт припал к прикладу пулемета, выцеливая ее.
– Не надо, – сказал я ему. – Оставь ее в покое. Он взглянул на меня и только пожал плечами в ответ.
– Укрой танк за одним из этих холмов, Фауст! – крикнул мне Хелман. – Мы сможем вести огонь поверх него.
Я отвел «Тигр» за ближайший холм и остановил его поверх механических и человеческих останков «Ханомага», в который попала бомба. Его экипажу помощь уже не требовалась, а нам надо было дополнительное укрытие в виде того холма, за которым нашел свою последнюю стоянку бронетранспортер.
Наша башня была развернута влево, орудие продолжало вести огонь, а невысокий холм прикрывал наш корпус от вражеских снарядов. С нашей новой точки дислокации я мог видеть справа всю цепь наших «Тигров», вытянувшихся на довольно значительное расстояние и продолжавших вести огонь по наступающему противнику. Я увидел, как ближайший к нам танк получил попадание в передний трак гусеницы, сорванная гусеница взлетела от удара в перемешанный с дымом воздух, разбрасывая по сторонам свои звенья, сталь которых блеснула в лучах заходящего солнца. Вслед за этим он получил попадание в борт; снаряд пробил броню и вырвался наружу сквозь жалюзи моторного отсека, вероятно срикошетировав туда из отделения экипажа. Вместе со снарядом в воздух взлетели и обломки двигателя вместе со снопом искр, и горящий бензин начал вырываться из пробитых баков, окутывая весь танк оранжевым пламенем. Я надеялся только на то, что экипаж танка погиб еще до того, как бензин проник в корпус танка.
