Я быстро расшифровала систему аббревиатур: р. – значит родился, ж. – женился, с. и д. – соответственно, сын и дочь.
Там было много больше. Много информации об образовании Лоренцо Лампмана (Бишоп-Лод), его военной службе (королевские уэльсские стрелки), клубах («Будлс», «Каррингтонс», «Гаррик», «Уайтс», «Ксенофоб») и его наградах (Крест за выдающиеся заслуги, Воинская медаль). Он опубликовал мемуары «С поклоном и ружьем в Калахари» и умер, утонув вместе с «Титаником» в 1912 году, ровно через год после рождения сына Вольдемара Энтона.
Юный Вольдемар мог быть только Вэлом Лампманом, что означало, что этому коротышке, несмотря на его наружность лепрекона, было не больше тридцати девяти лет.
Он и Филлис Уиверн – брат и сестра, и ей сорок, а не пятьдесят девять!
Я подумала, что в ее возрасте есть что-то подозрительное.
Я быстро перелистала книгу до конца – до буквы «У», хотя Даффи предупредила меня, что «Кто есть кто» не интересуется актерами.
Из Уивернов здесь был упомянут только сэр Перегрин, последний в своем роду, погибший на дуэли со своим шляпным мастером в 1772 году.
Я быстро просмотрела несколько других томов, но они были очень похожи на этот. В высших слоях время, похоже, двигалось медленнее. Если разобраться, «Кто есть кто» – не более чем каталог одинаковых старых перечниц, год за годом ковыляющих в сторону могилы.
– Дафф, – окликнула я, озаренная внезапной идеей. – Откуда ты знала, что я спрошу про «Кто есть кто»?
Между нами повисло затянувшееся молчание.
– Pax vobiscum[39], – произнесла она внезапно и неожиданно.
Pax vobiscum? Древний сигнал перемирия между сестрами де Люс, формула, которую обычно произносила я. Все, что требовалось, – дать правильный ответ: Et cum spiritu tuo, и ровно на пять минут по ближайшим часам кровь связывала нас, не давая поминать старое. Без исключений; никаких «и», «или», «но»; никаких скрещенных пальцев за спиной. Торжественный договор.
– Et cum spiritu tuo, – сказала я.
Даффи закрыла «Холодный дом» и выбралась из кресла. Она подошла к камину и постояла, уставившись на теплую золу и легко касаясь кончиками пальцев каминной полки.
– Я думала… – сказала она, и правила нашего договора сковали меня запретом перебивать. – Это было больно? Я думала, – продолжила она, – поскольку это Рождество, было бы мило всего лишь один раз…
– Да, Дафф?
В ее позе что-то было… что-то в том, как она себя держала. На краткий миг и не более она была отцом, а потом так же быстро снова стала Даффи. Или она на миллионную долю секунды между одним и второй превратилась в Харриет, которую я видела на столь многих старых фотографиях?
