К счастью, кучка осыпавшейся краски, которую я потревожила, была на моей стороне двери, и я не могла не поздравить себя с тем, что покинула Голубую комнату, не оставив следов.
Взяв расческу Фло – или Мэв – с туалетного столика (после того как я аккуратно вернула десертную ложечку в тарелку с фруктами) и сделав импровизированный совок из «Еженедельника кино», валявшегося на кровати, я собрала кусочки краски и осторожно спрятала их в карман моего кардигана.
Избавлюсь от них позже. Нет смысла оставлять смущающие улики, которые отвлекут полицию.
Я приоткрыла дверь и выглянула наружу. В поле зрения – никого.
Когда я вышла в коридор, знакомый голос позади меня произнес:
– Погоди.
Я чуть не наступила на носки туфель инспектора Хьюитта.
– О, здравствуйте, инспектор, – сказала я. – Я искала… э-э-э… Фло.
Я сразу же поняла, что он мне не поверил.
– Да ну? – спросил он. – Зачем?
Черт бы побрал этого человека! Его вопросы всегда слишком по существу.
– Это не совсем правда, – призналась я. – На самом деле я шпионила в ее комнате.
Нет необходимости приплетать мою выдумку с вызовом Вэла Лампмана.
– Зачем? – настаивал инспектор.
Иногда ничего не остается, кроме как сказать правду.
– Ну, – сказала я, лихорадочно подбирая слова, – на самом деле это у меня хобби такое. Я иногда люблю покопаться у Даффи и Фели.
Он уставился на меня, как однажды кто-то сказал, этим ужасным глазом.
– Я подумала, что спальни членов съемочной группы должны быть более интересны…
– В том числе спальня мисс Уиверн?
Я широко открыла глаза с невинным видом.
– Я слышал, как ты чихаешь, Флавия, – сказал он.
Дьявольщина!
– Пожалуйста, выверни карманы, – сказал инспектор, и мне ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
Припомнив отцовские рассказы о его подвигах фокусника в детстве, я попыталась спрятать в ладони скомканный клочок бумаги, найденный мной в ботинке Филлис Уиверн, смяв его еще сильнее под большим пальцем и придавив платком.
– Благодарю, – сказал инспектор, протягивая ладонь, и я, как говаривал викарий во время криббеджа, слила.
Я отдала ему бумажку.
– Другой карман, пожалуйста.
– Там ничего, кроме мусора, – сказала я. – Просто куча…
– Мне судить, – перебил он меня. – Выверни карман.
Я уставилась ему в глаза, выворачивая карман, и маленький Везувий из обломков краски взорвался и просыпался в жутком молчании на пол.
– Зачем ты это делаешь? – спросил инспектор абсолютно другим голосом, глядя на мусор, который я навалила на ковер. Не думаю, что я когда-либо видела его настолько расстроенным.
