Она разгладила юбку и села за клавиатуру.
Я узнала мелодию, не успели прозвучать первые три ноты. «К Элизе» Бетховена – Ларри Б., как я любила его называть, просто чтобы рассердить Фели.
Элизой, насколько я знала, зовут мать Дитера, живущую далеко в Берлине. Он иногда говорил о ней особенным голосом, с затаенной радостью, как будто она в соседней комнате, ждет, чтобы выйти и сделать ему сюрприз.
Я сразу же поняла, что эта фортепианная пьеса – личное послание Дитеру, которое не поймут чужие уши, кроме моих и, вероятно, Даффи.
Неподходящее время, чтобы издать боевой клич или пройтись по комнате колесом, так что я удовольствовалась тем, что пожала Дитеру руку.
– С Рождеством, – сказала я.
– С Рождеством, – ответил он с улыбкой шириной с Ла-Манш.
Пока Фели играла, я обратила внимание, что челюсть Карла периодически двигается в такт музыке, а Нед энергично постукивает каблуком по ковру.
Это была одна из редких счастливых домашних сцен в Букшоу, и я жадно упивалась ею глазами, ушами и даже носом.
Дрова потрескивали и дымились в камине, пока «К Элизе» сплетала свои неотразимые чары.
С Рождеством, Флавия, подумала я, запоминая этот момент, чтобы смаковать в будущем. Ты это заслужила.
Даффи сидела в одиночестве в библиотеке, сложившись пополам в кресле.
– Как дела в «Холодном доме»? – поинтересовалась я.
Она подняла глаза от романа с таким видом, будто я неловкий кот-взломщик, только что запрыгнувший в окно.
– Дитер подарил Фели кольцо, – сказала я.
– И что она ответила?
– Перестань, Даффи. Ты знаешь, что я имею в виду. Кольцо, которое носят на пальце.
– Тем больше маринованных свиных ножек для тебя и меня. А теперь, если ты не возражаешь…
– Жалко Филлис Уиверн, да?
– Флавия…
– Я думаю, что со временем могу полюбить Шекспира, – сказала я, насаживая приманку на крючок. – Ты знаешь, какую часть «Ромео и Джульетты» я люблю больше всего? Там, где Ромео говорит о том, что глаза Джульетты поменялись местами с двумя самыми яркими звездами на небе.
– Самыми прекрасными, – поправила Даффи.
– Самыми прекрасными, – согласилась я. – В любом случае Шекспир так это описал, что я мысленно так и вижу, как две звезды сияют на лице Джульетты, а глаза Джульетты висят в небе…
Я взялась указательным пальцем и мизинцем за свои нижние веки и потянула их вниз, выворачивая их слизистой наружу, и одновременно другой рукой нажала на кончик носа, задирая его вверх.
– Бу-у-у! Должно быть, это до смерти напугало рыбаков у реки.
