.
Одна конфетка стукнулась о камин.
– О! – воскликнула Фели, когда упаковка упала на пол. – Нейлоновые чулки! Как мило! Где ты их добыл?
Даже Даффи была ошеломлена. Нейлоновые чулки были такой же редкостью, как помет единорога, святым Граалем среди подарков.
Отец взлетел из кресла, как на пружине. В мгновение ока он оказался на другом конце комнаты, и чулки, выхваченные из рук Фели, повисли на его запястьях, словно гадюки.
– Это возмутительно, молодой человек. Совершенно неподобающе. Как вы посмели?
Он стряхнул чулки с рук в камин.
Я следила, как нейлон съеживался, извиваясь и чернея в огне, под воздействием жара распадаясь на составляющие вещества (хлорид адипоила, знала я, и гексаметилендиамин). Я вздрогнула от удовольствия, когда колготки испустили дух в последней прекрасной вспышке огня. Их предсмертный вздох, облачко смертельно ядовитого газа цианида водорода, поднялся вверх по каминной трубе и исчез. За несколько секунд подарок Карла превратился в липкую черную каплю, пузырящуюся на большом полене.
– Я… я не понимаю, – сказал Карл.
Он стоял, переводя взгляд с отца на Фели и Даффи и на меня.
– Вы, англичашки, сумасшедшие, – сказал он. – Просто чокнутые.
– Чокнутые, – повторил Карл в вестибюле, с неверием покачивая головой.
Фели, сотрясаясь в рыданиях, убежала в спальню, и отец в грозовом облаке разъяренного достоинства скрылся в кабинете.
– Садитесь, – сказала я и быстро представила Карла обеим мисс Паддок, когда снова зазвонили в дверь.
– Карл из Сент-Луиса, из Америки, – сказала я, и, когда я подошла к двери, они уже болтали, как давние друзья.
На пороге, как будто для инспекции, стоял Нед Кроппер с подарком в руке и бриолином в волосах. В нескольких шагах за ним была Мэри Стокер.
Если бы не румяные щеки и легкое косоглазие, стоящая на пороге на фоне снега с сияющим видом Мэри могла бы быть Мадонной в Национальной галерее.
Это не номер в гостинице, немилосердно подумала я.
– Нед! Мэри! – шумно обрадовалась я, чуть-чуть преувеличенно.
Нед – помощник на постоялом дворе «Тринадцать селезней», единственной гостинице в Бишоп-Лейси, а Мэри – дочь хозяина. Я и без слов знала, что Нед принес подарок для Фели: очередную коробку просроченных конфет «Миледи», еще до войны залежавшихся в кондитерской мисс Кул и покрытых налетом плесени, которую, конечно, если у вас крепкий желудок, можно соскрести, перед тем как их слопать.
Любовные дары Нед обычно оставлял на кухонном пороге во мраке ночи, где их брезгливо поднимала двумя пальцами миссис Мюллет.
