– Благодарю, мисс Флавия. Чайник закипает. Выпьете со мной чаю?
Точно: на садовой скамейке в задней части оранжереи на маленькой электроплите старый оловянный чайник возбужденно испускал струи пара из-под крышки и из носика.
– Надо поднять «Глэдис», – сказала я, и, пока Доггер ополаскивал две грязные чашки, я достала свой верный велосипед из угла, где он лежал, и осторожно размотала защитную упаковку, в которую после тщательного смазывания маслом Доггер убрал его на зиму.
– Выглядишь довольно неплохо, – сказала я шутливо.
«Глэдис» – велосипед марки BSA, когда-то принадлежавший Харриет.
– Довольно неплохо, – подтвердил Доггер. – Несмотря на зимнюю спячку.
Я поставила «Глэдис» на опору позади нас и пару раз нажала на звонок. Приятно услышать ее жизнерадостный голос посреди зимы.
Некоторое время мы сидели в дружеском молчании, потом я сказала:
– Она довольно красива, не так ли? Для своего возраста?
– «Глэдис»?…или мисс Уиверн?
– Что ж, обе, но я имела в виду мисс Уиверн, – сказала я, радуясь, что Доггер понял ход моей мысли. – Ты думаешь, отец на ней женится?
Доггер сделал глоток чаю, поставил чашку и выбрал веточку омелы. Он подержал ее за основание, как будто взвешивал, потом положил.
– Нет, если не захочет.
– Я думала, у нас не будет украшений, – заметила я. – Режиссер не хотел тратить время на то, чтобы их убирать, когда они начнут съемки.
– Мисс Уиверн решила иначе. Она попросила меня подобрать елку достаточных размеров для вестибюля к ее субботнему представлению.
Мои глаза расширились.
– Чтобы напомнить ей о елках ее детства. Она сказала, что ее родители всегда ставили елку.
– И она попросила тебя принести ветки падуба? И омелы?
– Да, сэр, да, сэр, три полные сумки, сэр, – улыбнулся Доггер.
Я обвила себя руками, и не только от холода. Даже самая незначительная шутка Доггера согревала мое сердце – и, возможно, делала слишком смелой.
– А твои родители? – спросила я. – Они ставили елку, имею в виду? И падуб, плющ и омелу, и всякое такое?
Доггер ответил не сразу. По его лицу пробежала легчайшая тучка.
– В той части Индии, где я жил ребенком, – наконец ответил он, – омелу и падуб нелегко найти.
Кажется, я помню, что украшал манговое дерево на Рождество.
– Манговое дерево! Индия! Я не знала, что ты жил в Индии.
Доггер долго молчал.
– Но это было давным-давно, – сказал он, будто очнувшись от сна. – Как вы знаете, мисс Флавия, моя память не такая, как прежде.
– Ничего-ничего, Доггер, – ответила я, похлопывая его по ладони. – Моя тоже. Да вот, не далее как вчера я держала в руке щепотку мышьяка и куда-то положила его. И ради всего святого, не могу вспомнить, что я с ним сделала.
