Он взглянул на нее, и его взгляд мгновенно смягчился. Щеки Шуэты порозовели, волосы растрепались от ветра. Она никогда еще не была такой красивой.
– Выглядишь идеально, – сказал он. – Ты мне больше нравишься в обычной одежде, чем в модном платье и с косметикой.
Шуэта вспомнила, как она провела десять лихорадочных минут в офисном туалете, пытаясь накраситься, поняла, что у нее ничего не получилось, и рассмеялась.
– Все потому, что ты привык тусоваться с актрисами и моделями. Какое облегчение – быть неряхой и чучелом!
– Ты не чучело.
Нихил повернулся и нежно коснулся ее лица.
– Я всегда считал тебя красавицей, даже в школе, с этими уродливыми очками в черной пластиковой оправе.
Шуэта склонила голову набок.
– В это трудно поверить, – возразила она. – Ты не ошибаешься? Твердишь, что всегда любил меня и это судьба нас свела…
– Я в этом уверен, – прошептал он, целуя ее в губы.
Шуэта поспешно увернулась: у нее были консервативные взгляды, и она всегда смущалась, если приходилось целоваться на людях.
– Не стоит. Здесь полно народа.
Он слегка отодвинулся и благожелательно улыбнулся.
– Ты такая милая, когда смущаешься.
– А вдруг я стану еще милее, если огрею кого-то сумкой? – поинтересовалась она. – Именно это случится с тобой, если еще раз попытаешься меня поцеловать.
– Какая у меня агрессивная девушка, – пожаловался Нихил официанту, подошедшему с их напитками. – Если увидите, что по моему лицу струится кровь, знайте: она только что напала и жестоко избила меня.
– Да, сэр, – серьезно ответил официант.
Шуэта залилась краской.
– Он шутит, – пояснила она.
– Да, мэм.
– И в моей сангрии нет апельсинов. Зато яб лок не пожалели, их хватило бы, чтобы испечь пирог.
Он заглянул в ее стакан.
– Простите, мэм. Я дам знать бармену. Думаю, что в рецепте, который мы используем, нет апельсинов. Могу я предложить вам что-то другое вместо этого напитка?
– Нет, это не важно.
Она выглядела такой разочарованной, что Нихил рассмеялся.
– Почему ты так зациклилась на апельсинах? – спросил он после ухода официанта. – Думаю, ты ранила гордость этого бедняги, не одобрив его рецепта.
Шуэта просверлила его сердитым взглядом:
– Это ты будешь ранен, если начнешь делать мне глупые замечания. И будет ранено кое-что еще помимо твоей гордости.
Нихил, ухмыльнувшись, поднял руки:
– Прости, прости, не могу устоять.
Почти умиротворенная Шуэта пригубила своей сангрии. Она пила этот напиток, когда впервые была в Испании, и ей очень понравилось, как его там готовят. Без апельсинов было не так вкусно, но скажи она это, показалась бы глупой и претенциозной.
