– Ты прав, конечно. Чарльз – именно тот мужчина, о котором я мечтала. И я была счастлива стать его женой. Тот день, когда он сделал мне предложение, стал самым счастливым в моей жизни.
От ее слов у Люсьена все сжалось внутри.
– Я знаю, – промолвил он. – Я был несказанно рад за тебя.
Люсьен не понимал, как ему удалось произнести эту фразу, да еще так убедительно. Пожалуй, с таким актерским талантом следовало попробовать себя на сцене!
– Хм… значит, ты решил, что больше не нужен мне как друг? Что я не буду рада твоему возвращению с войны? – В ее голосе слышался не упрек, а боль. Люсьен замешкался с ответом, и Кэтрин сжала его руку. Из темноты снова донесся ее шепот: – Что тебе будет неуютно рядом со мной после того, как…
– Не надо! – резко оборвал ее Люсьен.
Эти слова рассекли воздух, словно взмах сабли. Кэтрин отдернула руку и забилась в угол кареты.
– Прости меня, – сказала она дрожащим голосом. – Я не хотела проявлять к тебе неуважения.
– Надеюсь, что нет. – Люсьен знал, что больно ранит ее своими словами, но ничего не мог с собой поделать. – Я не желаю обсуждать с тобой тех, кого уже нет с нами – ни моего отца, ни Кросби, ни моего брата.
В карете установилось напряженное молчание. Был слышен лишь грохот колес и стук копыт, взбивавших дорожную пыль. Они быстро приближались к цели поездки.
Наконец Кэтрин, глубоко вздохнув, снова заговорила:
– Могу я поинтересоваться: виделся ли ты уже с сестрой после возвращения в Англию? Я знаю, она ужасно скучала по тебе все это время.
– К сожалению, мне не удалось выкроить время, чтобы наведаться к ней, но я собираюсь навестить ее в ближайшее время. Рад слышать, что вы поддерживаете отношения, хотя…
– Патриция всегда была мне хорошим другом. Я с удовольствием вспоминаю наши игры в детстве.
– Вы обе доставляли мне массу забот, когда были маленькими, – заявил Люсьен, покачав головой. – Ты помнишь, как вы надели на головы супницы и потом не могли их снять? До сих пор не понимаю, зачем вы это сделали! О чем тогда думали?
– Мы представляли, что супницы – это модные шляпки, – объяснила Кэтрин.
Люсьен нахмурился.
– Да уж, хороши шляпки! Зачем они вам понадобились? Ведь у вас обеих была уйма головных уборов!
– Ну, надевать обычные шляпки было не так весело, как супницы. Впрочем, тебе этого не понять!
Вздохнув, Люсьен сказал себе, что женская логика всегда будет для него непостижимой.
Они снова помолчали. Затянувшаяся пауза начала тяготить Кэтрин, и она вновь первой нарушила молчание:
