повернул ручку, облегченно выдохнув, когда увидел, что внутри не было никаких
железных крестов или наручников, и девушки тоже не было, только длинный фаэтон с
маленькой серебряной коробочкой в центре. К коробочке красной шелковой ленточкой
была привязана белая карточка с написанным аккуратным почерком именем Райан
Беннетт.
Шикарно. Случайная вегасская танцовщица уже могла узнать мое гребаное имя.
В коробочке лежала черная шелковая повязка на глаза и обрывок открыточной
бумаги со словами «Надень это», написанными черными чернилами.
Я должен буду надеть повязку на глаза для приватного танца? В чем смысл? То, что
я не хотел танцев этой ночью, не означало, что я не знаю, как это делается. Хотя формат
изменился за прошедшие несколько лет, получить приватный танец означает смотреть, а
не трогать. И что, черт побери, я должен буду делать с завязанными глазами, когда она
войдет? Я был чертовски уверен, что не стану прикасаться к ней.
Я положил листок на фаэтон, игнорируя его и пялясь на стену. Минуты шли, и с
каждой минутой я становился только увереннее в том, что ни в коем гребаном случае не
стану сам себе завязывать глаза в этом месте.
6
Перевод подготовлен специально для группы http://vk.com/beautiful_bastard_club Я почти слышал, как нарастает мое раздражение. Оно звучало как рык, как волна, как треск пламени. Закрыв глаза, я три раза глубоко вдохнул и затем стал тщательнее
рассматривать то, что меня окружало. Стены были спокойного серого цвета, фаэтон —
сумрачно-синего. Комната больше походила на примерочную в дорогом магазине, чем на
место, где мужчины получали, как я предполагал, гораздо больше, чем просто танец. Я
провел рукой по мягкой коже фаэтона и только тогда заметил вторую записку под повязкой
в коробочке. Написанная тем же почерком на плотной бумаге, она гласила: «Надень эту
чертову повязку, Бен. Не будь слабаком».
Чертов Макс. Мне что, в самом деле придется торчать здесь, в плену, пока я не
надену повязку и покончу с этим? Со стоном я поднял черную ткань, надев ее через голову
и, на миг поколебавшись, натянул ее на глаза. Я уже составлял план, как отомщу Максу.
Он знал меня дольше, чем кто-либо, не считая моей семьи, и он был в курсе того, как я
ценил верность и контроль. Просить меня прийти сюда и завязать себе глаза, не зная даже, что происходит? Что за черт!
Я прислонился к стене и ожидал в раздражающем уединении, улавливая звуки,
прежде мной не замечаемые: глухой пульс музыки из других комнат, звук дверей, открывающихся и закрывающихся с тихими тяжелыми щелчками. А затем я услышал звук
