Он бросился на Богданова, стремясь остановить избиение ребенка, оттолкнул его и собрался провести болевой захват, как учили. Пользуясь моментом, мальчишка толкнул обоих и бросился к окну, но Даня перехватила его на подступах, и, плеснула в юное лицо святой водой из фляжки.
Раздалось шипение, мальчишка заорал и принялся тереть глаза, а Богданов тем временем броском уложил Игоря на пол, и едва сдержался, чтобы не опустить занесенный кулак на повинную голову.
— Тьфу на тебя, — с чувством сплюнул он. — Совсем дурак?
После чего повернулся к пленному. Тот уже вполне оклемался, сел за стол и сложил перед собой руки, как примерный мальчик.
— Ничего себе, — ехидно заметил мальчишка, кивнув на Игоря, которому Даня помогла встать, — такой дохлый, а тебя, дядя Саша, едва с ног не сбил.
— Почирикай, — предупреждающе протянул Богданов. — Сейчас допрос с пристрастием начнется, тогда и посмеемся.
— Злой ты нынче, — посетовал мальчик.
— День такой, — хмыкнул Богданов.
Дверь открылась, в комнату заглянула баба Маня и, осуждающе покачав головой, удалилась.
— Давай, Олежек, кайся, — велел Богданов, присаживаясь напротив.
— Я чист, — развел руками Олежек.
— А мост?
— Не докажешь.
— Так я не прокурор, доказывать не стану, просто по ушам надаю. Ты, поганец, едва ваш рыбхоз не затопил.
— Чего ему будет-то? — удивился мальчик. — Там же рыбы, они не утонут. А ты, дядя Саша, меня даже выпороть не можешь, сразу из опеки набегут, инспекторы по делам несовершеннолетних, представители по правам ребенка, и прочая пакость. Короче ты понял.
— Смотрю, ты времени зря не терял, — заметил Богданов, почесав нос. — Где нахватался?
Олежек засмеялся, и вперед робко выступила Даня.
— Я просто ему пару книжек привезла.
— Каких? — покорившись судьбе, уточнил Богданов.
— Подборку юридической литературы по делам несовершеннолетних, — повинилась Даня. — Думала, он бояться начнет.
Судя по лицу Богданова, он уже уверился, что весь мир сегодня против него, и с этим приходится мириться.
— Ладно, — вздохнул он, — пошли, что ли, место преступления осмотрим.
— Никуда я не пойду, — заявил Олежек. — Мне баба Маня не разрешает со взрослыми дядями ходить.
— Ты точно нарываешься, — вынес свой вердикт Богданов, и схватился за пряжку ремня, намереваясь выпороть мальчишку, несмотря на угрозы органов опеки.
В этот раз проявить свой педагогический талант ему не удалось. Со стороны входной двери послышался стук, голос бабы Мани, затем довольно истеричный женский голос, пара ахов, слышимых даже из-за закрытой двери и быстрый говор, обещавший жертве обсуждения мало хорошего.
