…После того, как от меня оторвали разъяренную Риту, Сережа увел пьяненькую гостью из дома Тайцевых. Вернее — вывел из подъезда. Затхлый воздух московской подворотни с застоявшимися августовскими помойками не принес мне облегчения. Я даже не успела спрятаться в укромный уголок, «метнув харч» (как говорят у нас в меде про эффект самопроизвольного освобождения желудка посредством рвоты) прямо на асфальт под ноги заботливому «ковбою», который старался поддержать мои сотрясающиеся плечи. В результате чего было испорчено мое новое выходное платье и рукав пиджака моего спасителя.
— Боже, как же я в таком виде домой заявлюсь? У матери инфаркт случится… — Сообразила я тут же прояснившимися после чистки желудка мозгами.
— Да, если она у тебя человек не привычный…
— Ты что? — Оттолкнула я парня. — Я впервые здесь у вас надралась. Это ты, между прочим, мне все подливал и подливал… А я так на Аркадия загляделась… Уфф!
— Не кричи, пожалуйста. У нас двор маленький, все друг друга знают. И звук, как в колодце. — Сказал он примирительно. — Я не тебя имел ввиду, когда говорил про алкашей. Моя мама, например, в интернате работает… Так Там всякое бывает… А знаешь, пойдем ко мне — я вон в том подъезде живу. Мать у тетки на даче. Вернется завтра.
Наверно, я посмотрела на доброжелателя с таким ужасом, что он рассмеялся:
— Не бойся, я приставать не буду! Вижу, что ты по Аркадию сохнешь. А он — мой лучший друг. Кодекс чести с двойной страховкой.
У моего нового знакомого оказалась коммуналка с длиннющим коридором. В его комнате, разделенной на две половины большим шифоньером, пахло свежевыстиранным бельем. И, действительно, стопку такового парень поспешил убрать с дивана, освобождая мне место.
— Мать погладить оставила. А я замотался, наверно, уже пересохло… Ты раздевайся, я быстренько платье простирну…
— Чего, чего? Прости… Еще плохо соображаю. А телефон здесь есть?
— В коридоре. Только говори тише, а то уже поздно. — Парень взял из стопки белья и бросил мне свою рубашку. — Накинь, пока я постирушкой займусь, и топай звонить. Телефон на тумбочке прямо у двери.
Он деликатно вышел. Я разделась за шкафом и бросила на пол у двери свое платье. Когда, накинув рубашку, являвшуюся, по существу, мини-платьем, вышла из убежища, ни платья, ни хозяина комнаты не было.
