Первые значительные произведения Гуляшки появились в канун второй мировой войны и в последующие годы. Среди них-лучшие его романы тех лет «Дон-Кихот из Силвеции» (1938) и «Смертный приговор» (1940), исполненные патриотизма, с одной стороны, и беспощадной критики социальных уродств буржуазного общества — с другой. Однако прогрессивное, революционное содержание произведений писателя находилось в противоречии с импрессионистической манерой изображения действительности. Гуляшки, заплатив, по собственному признанию, дань упадочной литературе буржуазного Запада, лишь после Девятого сентября начинает освобождаться от формалистических влияний. Одно за другим создает он новые произведения: «Новолуние» (1944), «Следы на снегу» (1946), пишет пьесы «Болото» и «Обещание». Но лишь серия романов о тружениках села Ведрово — «МТ станция» (1950), «Село Ведрово» (1952), «Золотое руно» (1958), переработанных затем в сельскую хронику «Ведрово» (1959), приносит ему широкое признание. Повествование о ведровчанах, в тревогах, радостях, сомнениях, победах и поражениях переживающих ломку старого, прочно устоявшегося быта, впервые познающих радость коллективного труда, свидетельствовало о творческой зрелости и окончательном приобщении Гуляшки к литературе социалистического реализма. Верный своему гражданскому долгу, писатель-коммунист создает книги о славных своих современниках, пишет о народе и для народа, воссоздавая широкую панораму жизни болгарской деревни, круто повернувшей к социализму.
Истории о капитане контрразведки Аввакуме Захове, созданные за последние годы, являются своего рода неожиданностью в творчестве писателя. Но у них есть свой скромный прародитель — повесть о геологоразведчиках «Драгоценный камень» (1956), где впервые формируется сюжет с детективной основой и происходит наше знакомство с будущим ветеринарным врачом и другом Аввакума Захова — Анастасием Буковым, а в коротеньком обращении к читателям, предпосланном ей, автор в шутливой форме делает важные для нас признания.
«Я написал немало книг,- замечает Гуляшки,- Среди них, вероятно, есть и хорошие и плохие, но все они по объему больше «Драгоценного камня». И если меня спросят: «Какую из книг, написанных вами до сих пор, вы оцениваете выше всего?» — я назову, наверное, одну из тех, что побольше. Так мне думается. Но если меня спросят, если случайно мне зададут вдруг подобный вопрос: «А какую из ваших книг вы больше всего любите?» — я, не колеблясь, отвечу: «Самую маленькую».
