Газиза тронула отца за колено и сказала:
— Папа, садись к столу. Чай готов.
— Чай — это хорошо, — сказал Хусаин, поднявшись, и сел к столу. Он снял чайник с конфорки, потрогал его рукой и, прежде чем налить заварку, сказал негромко: — Садись и ты, дочка, и ты, мать, садись с нами.
Слова эти были для Фатыйхи дороже самого чая. Такого еще не бывало в доме у Хусаина, чтобы он пригласил жену за стол. Но хоть очень хотелось Фатыйхе посидеть за чаем вместе с мужем и дочерью, она сказала:
— Вы пейте, пейте, не ждите меня. Вот управлюсь с углями и приду к вам.
Под вечер пришла Закира с матерью. Ханифа еще не знала, что отца выпустили. Она и пришла-то, чтобы хоть немножко утешить мать. Увидев Хусаина живым и здоровым, и она и Закира обрадовались. Ханифа поздоровалась с отцом, спросила о здоровье.
— Какое уж теперь здоровье в мои-то годы? — безнадежно сказал Хусаин и махнул рукой.
— Полно, отец, вы еще молодец у нас, — возразила Ханифа и пошла к матери.
Там они пошептались, а потом, как всегда, Ханифа достала гостинец, который принесла матери.
— Не нужно бы, дочка, вы и сами не больно богато живете. Ну, спасибо, — сказала Фатыйха, погладив сверточек рукой, и положила его на полку, прикрыв опрокинутой миской.
— Ладно, мама, нам легче, чем вам, нас только двое, — сказала Ханифа и бросила взгляд в большую комнату.
Обе девочки уже сидели в уголке и шепотом делились своими новостями. Закира рассказала подружке о том, как они ходили на Казанку, где Абдулла варит катушки, как ели картошку прямо из костра, как ходили на митинг, в театр алафузовской фабрики…
…В ту ночь, когда Ханифа привела к матери Муллахмета, тетка Матали, Сабира, проклиная спекулянта, втридорога продавшего ей муку и прикидывая, почем теперь придется продавать лепешки, с тяжелым мешком под мышкой шла домой. Ханифу и Закиру, чуть не задевших ее, она узнала сразу, а вот мужчина, шедший рядом с ними, заставил Сабиру задуматься.
«Давно ли мужа похоронила, — рассуждала про себя Сабира, — а уже нового ухажера нашла. И дочку с собой взяла, не постеснялась. А теперь, никак, и к родителям ведет?..»
Если бы Сабира сберегла про себя эту новость, никто бы и не узнал о ней. Но зависть и любопытство всю ночь мучали тетку Сабиру, и утром, встретив на базаре бывшего будочника Хайретдина, она рассказала ему все, что видела, и все, что придумала, вспоминая об этой встрече.
А вскоре Хайретдин сам пришел к Сабире. Он повесил на гвоздь свою круглую шапку, которую носил с тех пор, когда еще служил будочником, сдвинул набекрень красную тюбетейку, сел, как хозяин, на стул и, дуя на блюдце, стал пить душистый плиточный чай, заваривать который Сабира слыла мастерицей.
