Кристи взяла у Джено бокал вина и села на диван поближе к жарко полыхающему камину. Даже не улыбнулась в знак благодарности, рассеянно уставившись на огонь. Брови Джено удивленно поднялись: вот уже несколько месяцев он чуть ли не ежедневно встречал девушку в съемочных павильонах или в обыденной жизни, но ни разу не видел её ТАКОЙ.
Все было как всегда в полном порядке — платье, макияж, прическа. Несмотря на то, что Кристина опоздала на званый ужин почти на час и, как говорила, проторчала все это время под дождем, пытаясь починить заглохший мотор своего «фиата», её лицо поражало свежестью и чистотой линий, а платье из ярко-алого панбархата — безупречностью. Впрочем, это и составляло основной капитал преуспевающей модели: всегда и при любых обстоятельствах, в гриме или после хорошего душа, она выглядела так, будто над ней потрудились опытные визажисты. Напрасно старались соперницы подметить во внешности Кристины доказательства тайных усилий — совершенство досталось ей просто так, задаром, от природы. Каждое движение, легкий взмах головы, откидывающей длинные светлые пряди, мимолетный взгляд исподлобья, удивленная улыбка, пожатие плеч, протянутая небрежно узкая кисть, линия длинных ног, нетерпеливо переступающих на месте или расслабленно заброшенных одна на другую — все так и просилось в объектив.
Эудженио Коруги, ставший почти что персональным стилистом Кристины и её близким другом, привык к этому, считая нормой. Поэтому сейчас он внутренне насторожился, наткнувшись на что-то непонятное: Кристина казалась не только нефотогеничной, но даже совсем некрасивой. Так себе, принарядившаяся хорошенькая девчонка.
«У крошки явно нелады с настроением», — подумал Джено, решив призвать на помощь всегда удачно разряжавшую напряженность Ненси.
Семейство Коруги — Эудженио, его жена Ненси и двое сыновей четырех и восьми лет стали близкими друзьями русской девушки, так и не сдружившейся со своими коллегами-манекенщицами. Даже теперь, в Рождество, Кристина приехала именно в их дом — всегда гостеприимный, немного безалаберный и абсолютно не светский. Здесь можно было есть, сидя в кресле, ставить блюдечки и бокалы прямо на ковер, не думая о том, что при этом подумают окружающие.
— Фу, убери эту кислятину! — Ненси взяла у Кристины бокал с нетронутым белым вином и обняв её за плечи, обратилась к мужу, — Джено, дорогой, нам нужен вкусный глинтвейн со всякими твоими колдовскими приправами. Девочка, по-моему, просто заледенела, смотри, свернулась, как кошка на снегу.
