– Это твои девочки, – прошептал я, возвращаясь в комнату на цыпочках в надежде, что Вика попросит не открывать. Но она выругалась – на сей раз не слишком витиевато – и сама поплелась к двери.
Пока гостьи расшаркивались в коридоре, у меня внезапно возник кое-какой план, настолько корыстный, что я даже порадовался их позднему приходу. Я собрал волосы в хвост, на всякий случай, если девицы запомнили мою идиотскую прическу, которая благодаря неимоверной крепости профессионального лака все еще красовалась эмалированным ведром на моей голове, и вышел на огонек.
Вика обреченно ковырялась с чайником, а де́вицы были свободны.
Ту, что была похожа на пупса, звали Юля Волобуева. Второй я опасался гораздо сильнее и никогда не обращался к ней по имени, хотя имя у нее было невинное и простое: Надежда Колобкова.
– Привет! – сказал я как можно непринужденнее. – Как дела?
– Были бы прекрасно, но с вашим появлением стали великолепно, – своим низким голосом сказала Надежда Колобкова.
Как джентльмен я должен был ответить, но, посмотрев на ее лицо, только обомлел. Если представляете себе макияж Фредди Меркури в клипе «I’m going slyghtly mad», то это был он: напудренная до полной белизны кожа, черные обводы глаз и губы цвета клюквы. Давленной клюквы – в нижней губе отчетливо отражались люстра и кухонный гарнитур. Образ дополняли хаотично торчащие волосы a-ля тропический куст. Совершенно ответственно заявляю, что я обомлел от страха. Надежда, видимо, была довольна произведенным эффектом, она улыбнулась и опустила голову, скрывшись в собственных волосах, как мурена в норе. Вся надежда была на Юлю.
– Юль, я ж с вопросом к тебе…
– Кто бы подумал, что просто так, – кокетничал большеголовый пупс.
– У меня зачет по Сандалетину. Он вел же у вас? Говорят, зверь?
– Да какой же он зверь? Он только напускает строгость, а так, он любит пословоблудить, но больше всего любит восхищение и обожание. Ему даже и троечницы сдают, если в нужный момент замереть с выражением на лице: «какой вы умный».
Как ни крути, но при всех своих странностях в людях Волобуева разбиралась.
– А парням он как ставит? – продолжал я косить под простачка.
Надежда и Юля переглянулись и перевели взгляд на Вику, которая, понятное дело, прислушивалась, хотя и делала вид, что увлечена заботой о чаепитии. Несколько раз рапиры наших с теткой взглядов перекрестились где-то посередине кухни, и снова понеслись молнии и мигающая азбука Морзе.
– Парням нормально ставит, – почти прошептала Надежда. – Но лично у вас, молодой человек, могут быть проблемы.
