– Нет, то, что эта Анжела дура это и так ясно, – проговорила Виктория, листая открытый на моем ноуте сайт девушки. – Но она не убийца. И не могла бы ей быть даже при отсутствии такого хорошего алиби. Видишь, она социализирована, у нее есть суждения, пусть и дурацкие, под которыми, кстати, обрати внимание, сто семьдесят пять лайков. Анжела авторитет. Деньги у нее тоже есть, судя по названиям гостиниц, в которых она останавливается. Так что она не при чем.
Пролистав страницу Анжелы дальше, я убедился, что ее записи действительно читает много народу. На странице диетолога паслись целые стада девушек разной степени недовольства своей внешностью и активно обсуждали все, что та постила – от цвета нового купальника до новой диеты. Меня вдруг осенило:
– Слушай, Вик, а может такое быть, что Света, как ты говоришь, долдонила, просто потому, что хотела популярности, как у подруги?
– Но ведь популярности не было, – развела руками тетка. – Ты сам видишь количество реакций на посты. Неутомимый долдон достигает своей цели только при условии высокого доверия и интереса аудитории. Это Елена Проклова может долдонить с экрана, что она хорошо выглядит из-за израильской косметики, а не из-за пластических операций. Кто-то ей в итоге поверит. Но Проклова известная актриса, у нее есть публика. То же с Анжелой – как никак, но она практикующий врач, ее аудитория состоит из клиентов бывших и настоящих. А кто такая эта Светлана Романихина? Ни она, ни ее муж публичными людьми не являются. Друзьям они уже приелись, любопытства не вызывают. Так зачем же продолжать долдонить?
– То есть ты думаешь, что вся эта неземная любовь и идеальная семья рассчитаны не на всех, а на кого-то одного? На конкретного адресата, которому убитые были небезразличны?
– Да. И они… или она, Светлана, – допускаю, что мужа использовали втемную – точно знала, кто это.
– Ты подозреваешь кого-то?
– Пока нет, – отозвалась Вика, снова утыкаясь носом в свой ноутбук.
Больше в тот вечер мне не удалось добиться от нее никакого внимания к делу об убийстве, она занималась отдельно, а я предоставленный сам себе не придумал ничего лучше, чем вертеть туда-сюда ленту друзей Романихиных, размышляя, кто из этих ста пятидесяти улыбающихся или дурашливых физиономий был способен на жестокое двойное убийство.
