Итак, Вика моя тетя. То есть как тетя – это только слово такое сурово-старческое. На самом деле Вика никакая не тетя с виду, а очень даже молодо выглядящая особа слегка за тридцать. Разница в возрасте между нами двенадцать лет, и по этой причине наши отношения колышутся как линии фасадов в домах австрийского архитектора Хундертвассера: то Вика вела себя как моя подружка, то как старшая сестра, то я сам возводил ее в ранг всемогущего гуру и великого мастера, то она вдруг начинала капризничать и облагать меня данью серьезных мужских решений – это в ней говорила татарская берсеньевская кровь, которая нашептывала ей, что в нашем доме старший мужчина рода – это я. Многие думают, что мы брат с сестрой, потому что мы еще и очень похожи.
Несмотря на родство по материнской линии, фамилия у нас одна – Берсеньевы. Реальная фамилия моего отца обладала только одним преимуществом: кем бы ты ни был и куда бы ты ни пришел, на тебя обязательно обратят внимание. Отец даже собирал коллекцию забавных сочетаний: хирург Вырвикишкин, учительница Монстр, бухгалтер Стырила. Все это реальные фамилии, но их остается все меньше, как раз по той причине, по какой вышла из обихода фамилия моего отца. Берсеньев – благозвучная фамилия тюркского происхождения с легким романтическим ореолом (от татарского «берсень» – шиповник или даже «бер син», что значит «ты один»). Отец взял фамилию жены, но смена фамилии – это как смена валентности. Жизнь моего отца с момента росчерка в ЗАГСе разделилась на две неравнозначные части. Новая аристократическая фамилия как будто переварила его. Отец совершенно опустился и ушел из семьи. Я же появился на свет Берсеньевым и некоторое время оставался единственным мужчиной в женском царстве – бабушка, мама и Вика – мамина младшая сестра, пока мама не вышла замуж во второй раз. Но и второй муж тоже задержался недолго. А деда у нас отродясь не было. Вика тоже выходила замуж, но и у нее при всей ее красоте и неоспоримом уме получилось как-то криво. Через полгода Вика развелась, кажется, к огромному своему облегчению. В общем, я так и остался единственным Берсеньевым в семье и с детства считаю себя предводителем этой семьи амазонок.
– А что там еще в этой переписке? – спросил я через некоторое время у Вики, чтобы меньше думать о свершающемся модном суде над моей головой.
Это было вполне в ее духе – обсуждать убийство в парикмахерском салоне, поэтому она нисколько не удивилась и пустилась в подробные объяснения:
