Мари вспомнила слова Себа, когда увидела великолепный белый особняк. У нее перехватило дыхание. Просторно? Да здесь можно разместить толпу!
Себ взял ее за руку, но она, помедлив секунду, высвободилась. Он стиснул зубы. Мелочь – а задело его это неимоверно.
– Думаю, ты быстро привыкнешь, – сказал он.
– Раз здесь много места, значит, мы будем жить отдельно? – Мари прикусила язык и, закрыв глаза, с отчаянием ждала ответа.
– Мари Джонс, я возжелал тебя с первой встречи. – Ее глаза распахнулись. – И все еще желаю, – продолжил Себ. – Мы будем спать в одной постели. Секс был бесподобный.
Он не любит ее, он желает. Она ему не нужна, он всего лишь ее хочет, а это огромная разница. До этого момента Мари не знала точно, чего хочет она. Теперь ей стало ясно: гораздо больше, чем предлагает Себ. Ее сердце пронзила боль. Она влюбилась? Когда? Почему именно в него?
Как безнадежно запуталась ее жизнь всего за несколько дней!
Себ затруднялся истолковать выражение ее лица. Еще больше его озадачила новая нотка в ее музыкальном голосе, когда Мари беспечно заявила:
– Что ж, тогда мы можем получить удовольствие друг от друга.
Он расстроился. Но разве не это ему нужно? Что с ним творится?
– Пока не узнаем наверняка, – добавила она.
Себ кивнул и постарался заглушить беспокойство.
Впервые зайдя в дом, Мари решила, что никогда не сможет расслабиться в окружении этого великолепия, больше подходящего музею, но три недели спустя она вполне освоилась.
И тревожилась по поводу того, что ей трудно будет от этого отвыкнуть.
Мари не сомневалась, что Себ станет хорошим отцом. Она наблюдала за его общением со сводной сестрой, которая не скрывала, что обожает брата и уважает его. Мари начала сомневаться, верным ли было ее первоначальное мнение о Себе.
С каждым днем она все глубже увязала в своей любви к нему и ничего не могла с этим поделать. Иногда безнадежность ситуации вынуждала ее искать укромный уголок, чтобы выплакаться, хотя, возможно, в этом были виноваты гормоны.
Мари была беременна. Она знала это уже неделю. К счастью, тошноты по утрам не было, но ей совершенно не хотелось кофе, а груди стали сверхчувствительными. Сделав тест на беременность, она ничего не сказала Себу.
Их отношения стали сладкими, как мед. Приторно сладкими. Себ был вежлив и предупредителен, и Мари ничего не оставалось, как придерживаться такой же линии поведения. Однако со временем у нее появилось ощущение нереальности происходящего, словно они были актерами, играющими спектакль для невидимых зрителей.
