Внешне этот человек со строгими, неинтересными чертами лица выглядел малопривлекательным. Его волосы были аскетически подстрижены и стояли ежиком. Будучи военным министром, он носил военную форму простого солдата (хотя и изысканного покроя). Но в нем был огонь. Британский вице-консул, который видел, как Керенский выступал в Большом театре в Москве (популярное место для выступлений с революционными речами), был свидетелем его потрясающего ораторского искусства: даже состоятельные люди находились под гипнозом его «евангелия страданий» в речи, которая длилась два часа и призывала к самопожертвованию и помощи войскам, находившимся на фронте, и бедным рабочим:
Он поднимал глаза к ложам балкона, когда своими яростными отрывочными фразами доводил себя до исступления…
Закончив речь, он, обессиленный, отступил назад, и его поддержал адъютант. В свете огней рампы его лицо было смертельно бледным. Солдаты помогали ему сойти со сцены, когда в приступе истерии все встали и хриплыми голосами приветствовали его… Жена одного миллионера бросила на сцену свое жемчужное ожерелье. Каждая присутствовавшая женщина последовала ее примеру, и град драгоценностей посыпался с каждого яруса огромного театрального зала. В ложе рядом с моей генерал Вогак – человек, который служил царю всю жизнь и ненавидел революцию, считая ее бедствием, рыдал, как ребенок[48].
Истории неизвестны конкретные обстоятельства, которые привели Муру к знакомству с Керенским. Возможно, это произошло через его жену Ольгу, которая добровольно работала в военном госпитале медицинской сестрой. Или в посольстве Великобритании, где у Муры было много друзей и где Керенский был частым гостем сэра Джорджа Бьюкенена. Каковы бы ни были обстоятельства, когда баланс сил сдвинулся, Мура увидела свой шанс и сделала шаг. Пока народ примерял на плечи Керенского мантию русского Бонапарта и пока ее муж Иван все еще был на войне, Мура обратила неотразимую силу своей личности на нового премьер-министра и стала его любовницей.
Это было сделано со всей осторожностью, и только самые злостные сплетники разнесли в обществе слухи об этом, чего нельзя было сказать о другой любовной связи Керенского в то время – с кузиной его жены Лилей, которая открыто жила с ним в Зимнем дворце[49]. Керенский любил Муру, но были убедительные причины для осторожности с обеих сторон: он подозревал, что она работает на британскую разведку[50]. Возможно, у него были веские основания так думать.
