Но вскоре отпустил ее руку. Лена бежала за ним так быстро, как только могла Праень все время с раздражением оборачивался на нее, вынужденно сбавляя темп. Лена, начав спотыкаться, стала для него тормозом и в конце концов она перешла на шаг, прижимая руки к груди, пытаясь унять хриплое дыхание, разрывающее ее грудь. Ее легкие горели, в боку кололо. «А куда, собственно, мы бежим?» — задалась она вопросом, глядя, как парень скрылся за угол, уверенный, что Лена следует за ним. Она наклонилась, опершись ладонями о колени, выравнивая дыхание. Куда она бежит? Разве от Чернобородого можно укрыться? Он везде отыщет ее.
Парень вышел из-за угла и быстро пошел к ней, настороженно оглядывая пустынную улицу и темные крыши домов. На проезжей части сиротливо мигал зеленым глазом, единственный светофор. Лена выпрямилась, чтобы поблагодарить своего спасителя и распрощаться с ним, но взвыв от боли, пронзившей ее голову и выворачивавшей ее всю, обхватила свою многострадальную голову. Опять! Она этого не выдержит! Боль тисками сжимала голову все сильнее и сильнее, еще немного и она расколется, как орех.
Обхватив голову, Лена раскачиваясь из стороны в сторону, брела куда-то, ослепнув от боли. С каждым верным шагом, боль, чуть-чуть, отпускала, но стоило ей повернуть, отклониться не туда, как боль с новой силой скручивала ее. Лену взяли за плечи и остановили. Кто-то, что-то говорил, но она вырывалась, не слушая. Ей нужно было идти туда, где боль становилась терпимой и где, возможно, она утихнет совсем. Но ее, крепко держа за плечи, спиной вперед повлекли совсем не туда, куда надо, потому что стало так невыносимо больно, что она закричала, отбиваясь изо всех сил. Через расплющивающую ее голову боль, слабым, уже оставляющим ее сознанием, она смутно чувствовала, как ее с силой прижали к холодной стене, схватили за руки, и тяжело навалились, не давая пошевелиться, лишая возможности сопротивляться. Лена брыкалась до тех пор, пока совсем не обессилев, услышала, что ей кричали в самое ухо:
— Открой глаза! Открой глаза!
Сжав зубы, она замотала головой. Чьи-то ладони крепко обхватили ее голову и в лицо ей отчетливо сказали:
— Открой глаза и я помогу тебе.
Она едва смогла разлепить мокрые от слез ресницы. Крузенштерн, немного присев перед ней так, что бы его лицо находилось с лицом девушки, впился взглядом в ее зрачки. По мере того как они, расширяясь, поглощали радужку его глаз, боль Лены стихала, будто кто-то вытягивал ее из головы. Продолжая удерживать ее взгляд своим, парень отстранился от Лены, престав налегать на нее своим телом, и она смогла свободно и глубоко вздохнуть. Крузенштерн с силой вдавил, сложенные щепотью пальцы в ее виски и резко развел руки в стороны. В ее многострадальной голове, будто, что-то оборвалось и боль исчезла совсем, словно ее и не было. Предметы приобрели четкость, и Лена начала ясно осознавать окружающее.
