Летописцы называют Богдана умным, только что они принимали за ум?
Безмерно хвастливый и гордый, от зависти теряющий нить времени, не умеющий понять истинного своего места, боярин Богдан принялся угощать своих стрельцов и строителей крепости такими щедрыми пирами, какие царю Борису и не снились.
Про те пиры Годунову донесли, как и про то, что крепость построена так скоро и так надежно — другой такой во всем царстве не сыщешь.
Деловитость Бельского уколола Годунова больней, нежели извет, что Бельский, кичась, говаривает: «Борис царь в Москве, а я царь в Борисове».
Бывший друг и впрямь о себе возомнил сверх меры, ежели на исповеди, перепугав попа насмерть, признался:
«Говорили про меня, что отравил царя Иоанна и царя Федора. То была правда! Грешен! Давал отраву царю-извергу и царю-дурачку. Да только не сам до того додумался. По наущению Борьки Годунова!»
Про ту исповедь, не смея носить в себе столь сокровенное, поп донес патриарху Иову, Иов царю.
Такое на исповеди открывают не ради Бога и спасения души, то сама адская огнедышащая пропасть. То была месть Богдана Борису за то, что Борис в царях.
Страшная месть. Саму душу Борисову ухватить руками костяков.
И еще говаривал Богдан Бельский:
— У меня в Борисове Россия только и будет! Москва под Борисом уж и нынче неметчина. Кто бороду жалеет, тот пусть к Богдану поспешает.
Поспешили к Богдану царевы молодцы.
Боярская Дума приговорила Бельского к лютой казни.
— Не я ли говорил, что взойдя на престол, ни единой капли крови не пролью? — просил Думу, благородно бледнея, Годунов. — Слово мое твердо! Пусть отвезут Богдана куда-нибудь в Астрахань или в иные украинные земли, с глаз моих долой. Не помнящему добра, хоть разбейся, мил не будешь.
— Неужто не пожалуешь, не накажешь охульника? За такие-то напраслины на царево имя?! — удивился Василий Шуйский.
Борис задумался и спросил бояр:
— За пустые слова про бороды и чтоб помнил свое пустословие, не выщипать ли Богдану его бородищу, коли всего его ума — борода?
Послал исполнять казнь хирурга, бритого шотландца Габриеля. Не любишь иноземцев, так хоть за дело не люби. Боярства еще лишил.
