Прислугой къ офицерамъ, примѣрно по одному на десять человѣкъ, назначались наши плѣнные нижніе чины, но по особому выбору комендатуры. Почти всѣ они слѣдили да нами и доносили обо всемъ нѣмцамъ. Они старались разузнать, нѣтъ ли при насъ знаменъ, важныхъ документовъ, не готовится ли побѣгъ или бунтъ. Достаточно было собраться нѣсколькимъ офицерамъ, чтобы около нихъ вырастала и терлась фигура такого нѣмецкаго соглядатая. Одинъ изъ нихъ, пристыженный нами, впалъ въ отчаяніе, и съ нимъ сдѣлался нервный припадокъ. Онъ сталъ разбрасывать полученныя отъ нѣмцевъ за предательство деньги и во время повѣрки бросился на коменданта и сталъ душить его. Его посадили въ сумасшедшій домъ. Нижнихъ чиновъ, отказывавшихся отъ такой позорной службы — шпіонить за своими же офицерами, — обыкновенно немедленно высылали обратно въ солдатскіе лагери или на работы.
Вообще, въ плѣну насъ окутала атмосфера шпіонажа, пропаганды и провокаціи. Пользуясь тѣмъ, что попадающіеся въ плѣнъ съ разныхъ участковъ фронта офицеры часто совсѣмъ не знаютъ другъ друга, часто нѣмцы посылаютъ подъ видомъ офицеровъ своихъ переодѣтыхъ агентовъ, обнаруживавшихъ нерѣдко полное незнаніе, не только офицерскаго, но и солдатскаго быта. Являлись субъекты съ 5 Георгіями, съ аксельбантомъ на лѣвомъ плечѣ и т. д. Кромѣ того, въ широкихъ размѣрахъ распространялась спеціально-провокаціонная литература, и велась пропаганда отдѣленія окраинъ отъ Россіи, конечно, подъ нѣмецкимъ протекторатомъ.
Какъ я уже говорилъ, въ карантинныхъ лагеряхъ дѣлаютъ прививки. Прививки, конечно, дѣлались, не справляясь ни съ желаніемъ, ни съ состояніемъ здоровья плѣннаго. Со мною прибылъ изъ Ново-Георгіевска раненый капитанъ ополченія Ржевскій, мужчина атлетическаго сложенія и цвѣтущаго здоровья. Во время прививокъ онъ расхворался; при мнѣ нѣмецъ-фельдшеръ докладывалъ нѣмецкому врачу Георгу Тейхману, что у Ржевскаго температура около 39 и прививку ему дѣлать нельзя. Но Тейхманъ приказалъ его привести и сдѣлать прививку насильно. Черезъ три дня Ржевскій умеръ въ нѣмецкомъ госпиталѣ (въ октябрѣ 1915 года). Для прививки насъ собирали во дворѣ, гдѣ мы сбрасывали шинели, затѣмъ мы входили въ небольшой казематъ, въ которомъ и дѣлали вспрыскиванія, почти не дезинфекцируя иглы, а затѣмъ выгоняли на дворъ одѣваться.
Раненныхъ или совсѣмъ не перевязывали, или клали непосредственно на рану кусокъ грязной древесной ваты. На гноящуюся рану на мѣстѣ моего лѣваго глаза приготовили постоянную повязку, вырѣзанную изъ старыхъ грязныхъ солдатскихъ штановъ подшитыхъ холстомъ. По счастью у насъ сохранились бинты и немного борной кислоты и мы перевязывались сами. Въ результатѣ такого леченія, у меня получилось неправильное срощеніе наружныхъ краевъ раны, которая гноится и до сихъ поръ, такъ какъ я не могъ добиться операціи — выпущенія остатковъ глаза, вслѣдствіе чего и мой правый глазъ, и безъ того слабый и поврежденный, прогрессивно слѣпнетъ.
