Белль презрительно засмеялся.
— Я и сам не думаю этого прощать! Но это то, что вы иногда защищаете.
— Ах, как вы неправильно говорите. Совершенно неправильно. Я иногда должен защищать самые отвратительные создания, как доктор должен лечить самые отвратительные болезни. Но значит ли это, что мы прощаем им? О, нет. В сердце — нет.
— Сократите вашу проповедь, — проворчала Белл.
— Дорогой мой, поверьте, этот вид преступления меня возмущает. Бедный, бедный человек! Послан к своему Творцу, наверное, неподготовленный, застрелен безоружный. Безобидный, лишен светлой жизни, чтобы бессовестный жестокий негодяй мог дальше грешить…
— Продолжайте, продолжайте, — сказал Белль. — Вы, наверное, немало знаете об этом, Кланк. Расскажите нам кое-что еще!
— Друг мой, я знаю то, что вижу. Тут лежит деревенский полицейский, застреленный на дороге во время своего ночного дозора. Совершенно ясно, что его убил какой-нибудь негодяй, потому что он заметил то, что могло бы помешать какому-нибудь преступлению.
— А какому же именно преступлению?
— А что здесь случилось, друг мой? — спросил мистер Кланк. — Вы знаете об этом больше, чем я.
Разговор прервало прибытие двух автомобилей. В первом был Ганн с каким то подвижным человек с острыми чертами лица, в другом — пара солидных полицейских. Спутник Ганна склонился над телом.
— Это наш врач, — шепнул Ганн на ухо Беллю. — Он закончил дело в аббатстве. Это…
Белль наступил ему на ногу, выразительно глядя на Кланка.
— Что вам здесь надо? — обратился Ганн к адвокату.
— Я тоже не знаю, зачем он здесь, — сказал Белль. — Не хотите ли проехать дальше, мистер Кланк?
— Боже мой! Разве я мешаю? (Мистер Кланк казался огорченным). Я этого не знал. Тогда до свидания, господа. Но, пожалуйста, запомните, в случае затруднений обращайтесь ко мне. Помочь вам будешь для меня только удовольствием. Добрый день! — и он ушел с поля.
— Вот нахальство! Скверное маленькое насекомое, — проворчал Ганн.
— Ах, — сказал Белль, — хотел бы я знать, в чем его игра.
Врач выпрямился.
— Этот человек был застрелен в упор. Наверное, из револьвера. Следов борьбы нет. Одежда его смялась, я думаю, пока его тащили сюда. Убит он не меньше шести часов назад. А что, вы отправите его тело в мертвецкую? Вместе с телом миссис Гарстон?
— Да. — Ганн кивнул. Врач удалился. — Вот как обстоит дело! Застрелен рано утром где-то.
— Здесь же, на дороге, — поправил Белль. — Там следы крови. Пусть это место отметят. Он, наверное, задержал автомобиль, вынул свою записную книжку, стал делать в нее запись, и тут его убили. Книжка его пропала.
