— Не обязательно, — сказала мисс Уизерс. — Разве вам не случалось слышать, что молодые люди иногда играют роль девиц?
— Вы хотите сказать, что под меховым манто...
— Могли скрываться брюки. Ищите лучше, у кого могли быть мотивы для преступления.
— Питер Ноэль мог убить Розмери, раз он запутался с нею, а не хотел терять своего золотого рудника в виде вдовы из Миннеаполиса. Но он, конечно, не мог ни рассылать писем, ни убить Тодда, ни совершить покушение на Кандиду по той простой причине, что он умер.
— Продолжайте, — сказала мисс Уизерс.
— Энди Тодд, он был жестоко обижен на Розмери. Но если он ее убил, при чем же тут Ноэль? И как он мог затем совершать преступления после того, как размозжил себе голову в колодце лифта?
— Правильное соображение!
— Реверсон? Он заинтересовался Розмери. Но ничего большего мы не знаем. Есть еще, конечно, Хаммонд, который разумеется, мог начать роман с Розмери, и потом убить ее по какой-нибудь причине — может быть из-за своей жены. Доктора я оставляю в стороне, так как он один имеет алиби: он все время был в своем кабинете и играл в кости в ту ночь.
— Вы упускаете еще одно лицо, — напомнила мисс Уизерс.
Сержант нахмурился, потом улыбнулся:
— Вас самих? Это смешно. Я установил, кто вы такая.
— В подобном деле ничто не смешно. Но, если вы хотите знать, я имела в виду не себя.
Долго после ухода молодого детектива мисс Уизерс лежала в постели, перебирая список лиц. «Было бы много проще, если бы Розмери была морской звездой, — думала она, — или если бы я понимала значение слов Лулу Хаммонд после следствия».
На последний вопрос она получила ответ на следующее же утро. Около 11 часов ее вызвал к телефону Том Хаммонд.
— Хотел вам сообщить, чтобы вы не трудились искать мою жену, — заявил он. — Конечно, у вас были самые лучшие намерения.
— Вы хотите сказать, что она вернулась?
— Нет, я хочу сказать, что только что получил от нее телеграмму из Парижа. Лулу начинает там дело о разводе.
— Могу я спросить, какие у вас планы?
— Можете, — рявкнул Том Хаммонд в телефон. — Пойти и напиться вдрызг.
