— Да, именно на дома, — поддержал его Джой Ворхи. — Хотя, честно говоря, что-то я тут не улавливаю. Если Дан Смит хотел бросить вызов Вашингтону, бросив карты на стол, почему бы не захватить Капитолийский холм — или, ещё лучше, Пентагон?
— В этой стране, — ответил Эдельштейн, — дом это нечто большее, чем просто «моя крепость». Он священный символ Америки. Конституция защищает дом американца от необоснованных обысков и вторжений. Мы позволяем американцам держать дома оружие, превращая его в укрепленный замок. Жилище человека, его территория считается неотъемлемой собственностью личности. Какое жюри осмелится осудить человека, который убьёт грабителя или насильника, вторгнувшегося в дом ответчика?
— И кроме того, — добавил Президент Рэндалл, — ни одно из покушений на гражданские права не вызвало такой бури страстей, как закон о правилах владения жильём. Владельцы домов привыкли считать себя монархами, которые могут поступать со своей собственностью, как им заблагорассудится, и никакой правительственный служащий им не указ… Но, Пол, какое это имеет отношение к стратегии Ч. Ф.?
— Я бы оценил её следующим образом, мистер Президент, — сказал Эдельштейн. — Возьмём точку зрения Джоя Ворхи. «Чёрные Двадцать Первого Февраля» не могут захватить Конгресс или Пентагон без кровавого сражения, которое они, конечно же, проиграют. А вот захват шести домов — это нечто иное. Первым делом, вторжение в их пределы не представляет собой сложной проблемы. Человек с оружием всегда может захватить неохраняемую собственность. Во-вторых, Ч. Ф. покушается на символ, ещё более почитаемый, чем даже флаг или церковь. Его лидеры тут же выступают с громогласным заявлением о революции, которое до смерти перепугает всех домовладельцев. Если сегодня Ч. Ф. смог захватить шесть домов, что помешает ему завтра занять сто, а на следующей неделе — тысячу?
— Я согласен, — сказал секретарь Казначейства Ли. — Все революционные движения, как и религиозные учения, нуждаются в своих демонах. — Эд Ли не мог отделаться от искушения предстать в виде лектора по социальной антропологии. — Некоторые лидеры негритянской общины давно уже проклинают институт частной собственности. И теперь Ч. Ф. говорит стране, что худшее зло из всех — это частные дома.
— Конечно, — сказал Эдельштейн, — тут есть существенный практический аспект, которого коснулся Гэррити. Удерживая три дюжины людей в качестве заложников в полностью изолированных районах, Ч. Ф. получает возможность для манёвра и торговли. Но кроме того, в их действиях чувствуется презрение к правительству и социальным ценностям общества. Этот Ч. Ф. плюёт на частную собственность.
