Чтобы не нарушить приятельских отношений с «инженерно-непонятливым» Семёновым, как мысленно заключил Юсуп, он решил пойти ещё более дипломатичным путем. Завёл на даче сноровистого кролика. Покормил его несколько дней в поставленной сразу у межи клетке и сделал паузу. А когда ушастенький начал с голоду чуть ли не грызть проволочные стенки, дал ему, как бывший армейский минёр, свой специнструктаж. Проще говоря, какими-то особыми словами и жестами указал затворнику наиболее краткий маршрут к объектам насыщения его опустошённого желудка. И тот настолько удачную сделал туда вылазку, что теперь забеспокоился молчаливый Семёнов. Осмотрев разрытые до корней кусты своего ягодника, он до небывалости ссутулился и стал молча выслеживать таинственного вредителя.
А тот настолько увлёкся своими «рейдами» на соседские грядки обогащённого кальцием и фосфором зелёного гороха, что вскоре потерял элементарную бдительность. В один из вечерних часов зацепился задней лапой за моток торчащей проволоки и растянулся прямо у ног притаившегося в роли ловца Семёнова. Рванулся в сторону, но злополучная петля слегка затянулась и попридержала новый прыжок ушастика. Заметив слившегося с землёй серого зверька, тот с испуга отшатнулся на молодую яблоню и, отрикошеченный её гибкостью, упал почти на четвереньки перед кроликом.
– Ах, это т-т-ты мне все грядки перепахал, заяц недоделанный?! – схватил его сгоряча обеими руками начавший даже заикаться Семёнов. – Щас я тебя и д-д-доде-е-елаю!
Поднял здесь же слетевшие наземь очки и потащил запищавшего голосочком грудничкового ребёнка кролика к освещённому пятачку дома. Вспомнив где-то прочитанное о технике забоя таких зверьков, ухватил его одной рукой за чёрные уши и размахнулся палкой – в другой. Но большие мясистые пальцы оказались крупнее мордашки, на которую он прицелился, и основной удар пришёлся точно по ним. Семёнов с непривычной громкостью для своих ушей матерно вспомнил о неведомых родителях запищавшего в руке серого и скорченно присел от боли. Обдувая губами полученный ушиб и не догадываясь о причине происходящего, подумал: «Откудова же он взялся, этот землекоп?» А тот с учащённым сердцебиением пропрыгивал на ту сторону межи и мысленно бубнил себе другое: «За что он меня так, за что? Я ж только выполнял наставление своего хозяина-кормильца Юсупа… Пущай бы его и хватал за холку жирную!»
Юсуп увидел с трудом вернувшегося в клетку и всё ещё трясущегося от страха питомца и прошептал ему:
